Смерть консулу!. Жорж Оне

в чулочниц и продают свой товар только якобинцам!

      Все засмеялись.

      – Итак, завтра, чтобы не возбудить подозрений, каждый переоденется и пойдет своей дорогой. Жорж как будто поедет за мукой, а Сан-Режан – за модными товарами! Третий наш товарищ превратится в торговца водкой.

      – Отлично, – сказал Фротте. – Спокойной ночи. Меня ждут в Каэне. Нужно отправляться. Я ведь днем не езжу.

      – До свиданья, маркиз, и в лучшие дни, будем надеяться.

      Они пожали друг другу руки. Фротте открыл дверь, чтобы впустить Паркэна и хозяев, и, набросив на плечи тяжелый плащ, вышел.

      – Господа, вероятно, не прочь будут отдохнуть, – обратился Паркэн к оставшимся. – Хозяин, покажите комнаты…

      – Они все на нижнем этаже, и стоит только открыть окно, как вы во дворе. Советую господам не раздеваться. С полицией Фуше не знаешь, чего можно ожидать.

      – Желаю вам приятных сновидений, – сказал Жорж. – Да приснится нам, что Бонапарту пришлось ознакомиться с ядром и что Францией управляет Лебрэн или Камбасарес…

      Смеясь, они пожали друг другу руки и под предводительством фермера разошлись по своим комнатам.

      С того времени, как революция разрушила в стране всякую власть, никогда еще французское общество не наслаждалось так спокойствием, как теперь. Когда Бонапарт сделался консулом, мало-помалу стала восстанавливаться торговля, развивалась промышленность, появилась даже роскошь. Безопасность была восстановлена в городах. Но на юго-западе шуаны еще свирепствовали. Дороги Бретани и Нормандии кишели разбойниками, которые останавливали дилижансы под тем предлогом, что они хотят отобрать казенные деньги, причем захватывали и деньги пассажиров. Шайки эти грабили даже окрестности Парижа и, не боясь полиции, появлялись в десяти лье от столицы.

      Бо Франсуа наводил ужас на долину Шевреза и окрестности Шартра и Версаля, совершая преступления, которые оставались безнаказанными. Жандармы с ног сбились, и первый консул напрасно пробирал своего министра полиции за постоянные грабежи, которые становились все смелее и смелее. Бонапарт и Фуше были различного мнения относительно виновников этих преступлений. Фуше подозревал, что все эти беспорядки производят роялисты для того, чтобы создать правительству затруднения и дискредитировать режим, которым, по-видимому, страна была довольна. Бонапарт же был убежден, что тут тайный заговор якобинцев, которые не могли ему простить 18 брюмера.

      Вот в это-то время и встретились на ферме комиссары партии примирения и партии насильственных действий. Если Гид де Невилль надеялся опутать первого консула благодаря сочувствию, которое он встречал у Жозефины, то Кадудаль и Сан-Режан решили убить его, если он не исполнит их требований. Им приходилось ждать результатов переговоров. Поэтому оба они направлялись теперь в Париж с решимостью не уезжать оттуда, пока они не достигнут благоприятных для их дела результатов.

      Жорж, закалившийся в партизанской войне против войск республики, боялся только одного – как бы не наступило