Смерть консулу!. Жорж Оне

Между ним и троном только его воля.

      – Но он рискует получить удар кинжалом, как Цезарь.

      Мадам Лербур бросила на Сан-Режана недовольный взгляд. Видимо, ей было неприятно, что молодой человек заставляет ее мужа выбалтывать лишнее.

      – Конечно, – продолжал Лербур, – мы, торговцы, могли бы скоро приспособиться к восстановлению монархии, но мы не считаем ее возможной в настоящее время. Теперь Франция всецело во власти армии, и нам есть за что благодарить людей, которые вот уже десять лет победоносно бьются против всей Европы. Вы можете ввести опять лилии, если это не будет стоить новой революции. Но если Бонапарт провозгласит себя императором, как предполагают некоторые, то я и этому не буду противиться. Ибо для нашего брата нужно прежде всего спокойствие, чтобы можно было работать. За ваше здоровье, гражданин.

      Собеседники чокнулись стаканами, в которых искрился шамбертен, и принялись за десерт.

      IV

      Дверь в кабинет Бонапарта приоткрылась, и в ней показалась голова Бурьенна. Первый консул, ходивший взад и вперед в раздумье, остановился и, недовольно взглянув на своего секретаря, спросил:

      – Один?

      Бурьенн приблизился к своему начальнику и доложил:

      – Мадам Бонапарт не пожелала сойти. Она сильно плакала. Она сойдет только к обеду.

      – Она дала, по крайней мере, какие-нибудь счета?

      – Очень неясные. Приблизительные цифры, но счетов нет. Кажется, поставщики злоупотребляют…

      – Они грабят ее! Это очевидно. Женщина им не платит, а между тем в их руки переходят огромные деньги.

      Он овладел собою, бросил на секретаря холодный взгляд и переменил разговор:

      – Приехал Фуше?

      – Он ждет в зале флигель-адъютантов.

      – Попросите его.

      И Бонапарт опять принялся ходить вдоль своего кабинета, пока не услышал, что дверь открылась. Он поднял голову и, увидев перед собой бледное лицо бывшего уличного оратора, слегка кивнул ему головой, указал на кресло и сам сел.

      – Кто из нас был прав, гражданин Фуше, – сказал он, – когда вы ссылались на заговор роялистов там, где я видел лишь происки якобинцев?

      – Мы были правы оба, гражданин консул. Якобинцы волнуются, а роялисты куют заговор, и те и другие одинаково опасны. Впрочем, если бы я боялся покушения, я принял бы меры предосторожности против роялистов. Они лучше организованы и смелее якобинцев.

      – С восемнадцатого фруктидора, – заметил Бонапарт с легкой усмешкой.

      Фуше сделал гримасу. Он не любил, чтобы ему напоминали о его предательстве, от которого пострадали даже некоторые его друзья.

      – Восемнадцатое фруктидора уничтожило партию якобинцев, – глухо промолвил он.

      – Однако это не помешало ей подстрекнуть Арена и Шевалье, которые пытались меня убить.

      – Нужно всего бояться и со стороны роялистов.

      – Я хочу покончить и с теми и с другими. Недопустимо, чтобы у самых ворот столицы дороги были заняты шайками