Жюстина, или Несчастья добродетели. Преступления любви, или Безумства страстей. Маркиз де Сад

будем на этот раз справедливы.

      Беспристрастная Фемида вынесла приговор этому созданию. Не допустим, чтобы желания богини были жестоко обмануты, и приведем в исполнение тот приговор, который был этой преступнице вынесен. Убьем ее!.. Это убийство не может считаться преступлением: мы всего лишь восстанавливаем моральный порядок Ведь мы, к несчастью, нередко его нарушаем. Воспользуемся же смело возможностью, которую нам предоставляет случай.

      И вот жестокосердцы, подняв несчастную с земли, потащили ее к группе деревьев, смеясь над ее слезами и воплями. «Разденем ее для начала», – сказал Брессак, срывая с Жюсти-ны одежду. Все, чем может привлечь мужчину противоположный, столь презираемый Брессаком пол, открылось его глазам. Жюстина лежала на земле в глубоком обмороке.

      – Мерзкое существо – женщина, – говорил Брессак, ногой переворачивая бесчувственную Жюстину на спину, – Мерзкое животное, не правда ли, Жасмин? – Он смачно сплюнул на землю и продолжал: – Скажи-ка, мой любимый, тебе что-нибудь нравится в этом животном?

      – Ничего, даже задница, – отвечал лакей.

      – Вот то, что дурням представляется божеством, то, что так обожают эти идиоты… Взгляни на этот живот с дыркой внизу, на эту мерзкую вагину… Вот он, этот нелепый храм, мастерская человеческих поколений. Нет, ни капельки жалости, Жасмин! Давай привяжем эту мошенницу.

      На бедную девочку накинули путы, сплетенные из галстуков и носовых платков ее мучителей. Привязанная за руки и за ноги сразу к четырем стволам, она испытывала страшные мучения: холодный пот покрывал ее чело, голова свесилась на грудь, тело сотрясали судороги. Ей казалось, что она вот-вот испустит дух. И чем больше она страдала, тем в большее возбуждение приходили устроители это спектакля: со сладострастным удовольствием они наблюдали эти муки.

      – Ну, теперь хватит, – сказал Брессак, – я полностью удовлетворен на этот раз.

      – Жюстина, – продолжал он, развязав ее и приказав ей одеться, – не болтайте об этом происшествии и ступайте с нами. Если вы останетесь со мной, вам не придется раскаиваться. Моей матери требуется камеристка, я приведу вас к ней; судя по вашим рассказам, я вполне могу за вас поручиться. Но если вы злоупотребите моей добротой, если вы обманете мое доверие или откажетесь следовать моим указаниям, взгляните на эти деревья, присмотритесь к земле под их ветвями – именно здесь вы будете похоронены. И помните, что от нашего поместья до этого мрачного места всего лишь одно лье. Так что доставить вас сюда будет чрезвычайно легко.

      Самый пустой призрак благополучия подобен для несчастного утренней росе, появившейся на увядших накануне цветах, – под лучами солнца она переливается алмазами, и цветы кажутся живыми. Жюстина в слезах кинулась в ноги тому, кто показался ей ее будущим верным покровителем. Она клялась быть послушной и исполнительной. Варвар Брессак, столь же бесчувственный к радости Жюстины, как и к ее наивной печали, лишь сухо бросил ей: «Посмотрим…»

      Они