.

легко сделать! – бормотала она, смеясь.

      Вытащив из его портупеи кривой нож с ручкой из нефрита, которой она всегда так восхищалась, она взяла в руки одну из своих кос и протянула ее ему вместе с ножом.

      – Отрежь ее, – сказала она решительно.

      – Нет, это невозможно, ты еще недостаточно выросла.

      – О Рамзес, ты это мне постоянно повторяешь! Так знай же, я сделала отметину на статуе фараона и каждое утро прихожу взглянуть, не выросла ли я за ночь. Ну вот сегодня-то я тебя для того и подстерегала, чтобы объявить приятную новость. Я выросла на целый палец.

      Она прижалась своим нежным голым телом к холодному камню.

      – Ну и великолепно, – объявил Рамзес. – Ты стала очень большой, и я пойду к отцу просить разрешения, чтобы нас обвенчали. Но, малютка, почему ты так спешишь? Разве тебе не жаль покинуть храм, где ты провела свое детство, да и все здесь были к тебе так внимательны? Когда же ты выйдешь за меня, тебе придется переселиться в жилище, которое покажется слишком тесным для твоих игр.

      Дитя серьезно задумалось:

      – Когда я выйду замуж, я более не стану играть.

      – Но что же ты будешь делать?

      – Я всегда буду около тебя.

      – А когда я отправлюсь на войну?

      – Я пойду туда же.

      – Серьезно? И ты поедешь на моей колеснице?

      – Согласна, только сначала ты будешь держать меня в своих объятиях.

      – Это будет немножко неудобно делать во время сражения. А если меня убьют, справишься ли ты с моими большими черными лошадьми?

      Убит!.. Она пожала плечами, и ее золотое ожерелье зазвенело.

      – Ну нет, ты будешь убивать других. Ты сильнее их всех. Ты поступишь так же, как поступил фараон, нарисованный на пилонах. Посмотри, он держит дюжину врагов за волосы, а здесь рубит голову своим вождям.

      – Но это жестоко!

      – Да, конечно, – пробормотала Нигури, ее лицо омрачилось. – Но ведь иначе они убьют тебя!

      – Ты рассуждаешь, как египетский бог Тот с головой ибиса. О мой маленький книжник! Завтра я привезу тебе золотое ожерелье из ибисовых головок. Теперь же расстанемся, я должен подняться наверх и поговорить с отцом, прежде чем ночь спустится на землю.

      – Я пойду с тобой.

      Офицер сделал легкое нетерпеливое движение.

      – Я тебе это запрещаю, – ты знаешь, что отец не разрешает тебе подниматься на башню.

      Нигури стиснула зубы и с глазами, полными слез, еще долго следила за удаляющейся фигурой молодого человека. Долгое пребывание в этой мистической атмосфере развило в ней болезненную чувствительность. В то время как Рамзес наследовал от своей матери любовь к практической жизни и к физическим упражнениям, его сестра Нигури была истинной дочерью жреца. Хрупкая и нервная, она никогда не вступала в игры со своими однолетками. После смерти матери она росла при храме. Первой ее игрушкой была систра, музыкальный инструмент, на котором могла играть только принцесса в честь богов. Ее бронзовые струны издавали пронзительный звук, возбуждающий нервы.

      Потом