Казнь египетская. Морис де Валеф

не моргнув глазом продолжал:

      – Торг был заключен без ведома крошки, конечно. Вы должны заметить, о благородные потомки Горуса, она владеет языком египтян. Я заплатил золотое кольцо за ее образование, прибавьте расходы на дорогу, так как я продал свой товар еще в Мемфисе и только для нее, неблагодарной, явился в Фивы, чтобы найти господина, достойного такого сокровища.

      Рамзес нетерпеливо прервал его разглагольствования:

      – Короче, говори сумму.

      – Не менее пятидесяти двух золотых колец, о сын властелина, иначе я не наживу ничего.

      Узикав разразился хохотом:

      – Ого-го, он просит пятьдесят два золотых кольца за рыжую женщину и еще боится остаться в убытке!

      – Твоя последняя цена? – настаивал встревоженный Рамзес.

      – Ни на одну йоту меньше.

      Видимо, офицер не обладал требуемой суммой. Его отец, старший жрец в храме Амона, располагал доходами храма, но не поощрял расточительности сына. Между тем долги Рамзеса все увеличивались: он еще не заплатил за пару кобыл, только что выписанных им из Сирии. Он боролся в душе с сильным желанием купить девушку, но его глаза напрасно старались встретиться с ее взором. Ему было стыдно лишиться оружия, иначе он сейчас же охотно отдал бы все за нее.

      Наконец он яростно топнул ногой и, точно убегая от искушения, сказал:

      – Пойдемте, друзья, нужно родиться фараоном, чтобы удовлетворять все свои прихоти.

      Эти слова, казалось, убедили Узикава. Он был сыном номарха и обладал большим состоянием. Цель его жизни заключалась в том, чтобы никогда не отказываться ни от одной дорогостоящей фантазии.

      – Постойте минутку. Девушка мне нравится. Я беру ее, но с условием, что ее тело так же забавно, как лицо. Подумайте сами: ведь нельзя же купить лошадь, покрытую попоной, не снимая эту попону. Купец, наверно, имеет свои причины показывать ее закутанной в одежды, которые скрывают ее формы, как повязки скрывают мумию.

      Пьяный офицер приблизился к Ио и насмешливым жестом расстегнул аграф ее пеплума. Но прежде, чем он успел его стащить, она поднялась на цыпочки и впилась когтями в его лицо.

      – Ты правду сказал, мой друг. Клянусь Тифоном, эта девушка – настоящая гиена.

      – Прости ее, она дикарка, в ее стране женщины не показываются перед мужчинами, как в Египте. Ты ее напугал, но твоя красота ее скоро победит.

      – Нет, она мне больше не нужна, – сказал протрезвевший офицер.

      – Хочешь, я ее раздену? – предлагал рассерженный купец.

      – Нет, это бесполезно – она безобразна.

      Офицеры снова поднялись по гранитной лестнице.

      На набережной Рамзес остановился. Его товарищи уже скрылись, а он все еще колебался, все еще медлил… Его позолоченная каска долго сверкала на фоне голубого неба, потом исчезла. Дело было проиграно.

      Охваченный молчаливым гневом купец обернулся к Ио. Несчастная девушка, сраженная ужасной душевной борьбой, была без чувств. Ее пеплум отвернулся, и прозрачная туника позволяла видеть все тайны ее прекрасного тела.