Фернандо Магеллан. Книга 1. Игорь Ноздрин

возмущался Антоний. – Апостол Иаков учил: «Молитесь друг за друга!», Павел просил верующих молиться за него. Неужели они унижали достоинство Иисуса, считали Его посредничество недостаточным? Еретики говорят нам: «Почитая святые мощи, вы чтите мертвое вещество». Мы уважаем не мертвое вещество само по себе, а живую силу Святого Духа, сделавшего мощи нетленными, целебными, дарующими чудесные избавления от недугов и болезней. Что вы на это скажете, сеньор Магеллан?

      – С появлением еретиков мои доходы не изменились, – говорил Фернандо. – Что касается целебных свойств мощей, то я больше верю порошкам дона Педро.

      – Это святотатство! – не унимался капеллан и вновь спорил с еретиками.

      Офицер посмеивался, подбрасывал сомнения в молодую душу, с удовольствием следил за полетом мысли богослова. Когда Антоний успокаивался, они читали вслух полученную из Севильи книгу дальнего родственника Магеллана, состоявшего на службе у испанского короля. Она называлась «Книга Дуарте Барбосы», рассказывала об увлекательных приключениях в южных морях.

      Дождь шелестел на улице, ветер бросал в стекло гроздья крупных мутных капель. Запертое в топке каминной решеткой, оранжевое пламя рвалось в комнату. На столе играли гранями стаканы. С жареной курицы на латунный поднос стекал жир. После ужина гость вынимал из кармана любимую книжку, – «Песнь песней» царя Соломона, влажными от счастья глазами читал кощунственные в своей прелести строки:

      «Голова его – чистое золото; черные волнистые кудри – как ворон.

      Глаза – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве.

      Щеки – ароматный цветник, гряды благовонных растений;

      Губы – источающие текущую мирру лилии;

      Руки – усаженные топазами золотые кругляки;

      Живот – обложенное сапфирами изваяние из слоновой кости;

      Голени – мраморные столбы на золотых подножиях…»

(Песн. П. 5, 11–15).

      – Это все о Нем, о Господе нашем Иисусе Христе, – восхищался юноша. – Послушайте, как прекрасны поэмы! Книга посвящена матери Церкви и Господу. Нет на свете более возвышенной любви, трепетной, нежной, девственной:

      «Как ты, возлюбленная, прекрасна и привлекательна

      твоею миловидностью!

      Твой стан похож на пальму, груди – на виноградные кисти.

      Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился за ветви;

      Твои груди были бы вместо кистей винограда, а запах от ноздрей,

      как от яблок»

(Песн. П. 7, 7–9).

      – За что ухватился? – подзуживал Фернандо.

      – За пальму, – пояснял смутившийся Антоний, – за Церковь христианскую.

      – А «груди – виноградные кисти» чьи? Церкви или Девы Марии? Священник становился пунцовым, отворачивался в сторону, читал строки, попавшиеся под руку:

      «Вот зима уже прошла;

      Дождь миновал;

      Цветы показались на земле,

      Время