Дороги и перекрестки. Антология

на трех автобусах домой добиралась и на следующий день в Россию вернулась. И больше не знаю ничего о Хулио и даже в интернете не стала смотреть, когда интернет появился.

      Но если честно сказать, то это очень сильное чувство, когда на тебя смотрят и ты чувствуешь, как загорается место прикосновения взгляда…

      И это воспоминание сидело глубоко внутри меня, как виноградная улитка. А сейчас начала писать, и выползла она на свет божий и не запихать ее уже обратно, так что да простит меня любимый, приходится рассказывать.

      А где живет, или уже нет, тореадор, который верит в Вальгаллу… я не знаю…

El sujetador

      Я верю в чудеса. Они случаются взаправду. Есть тому доказательства.

      Я помню, что наступил такой день в моей жизни, когда мы с мамой признали тот факт, что я выросла. И я к великой радости, а мама с тихой грустью решили, что пора покупать… лифчик.

      У нас были небольшие каникулы в Ленинграде. Я задыхалась от восторга. От Исаакия, от Невы. От чая в «Авроре» из фарфоровых чашек с синим рисунком и золотой каймой. От полуподвальных магазинчиков с носками и теми самыми лифчиками. От Финского залива, от свинцового неба. Такого высокого и вовсе не тяжелого, хоть и 100 оттенков серого. Кстати, в Испании бюстгальтер – сухетодор. Я как слышу: сразу ржать начинаю))) И мне тотчас же напоминают: О. Ясно. Ты – русская)))

      Я отвлеклась. Каникулы подходили к концу. Утром я с грустью смотрела в окно. За окном был Смольный. И я посетовала, что у девиц-то смольных эти самые бюстики-то были… А я вот выросла… а у меня нет.

      И мама, посчитав бюджет, сказала: Идем. В Пассаж. Выделяю

      2 р. 50 коп.

      И я собралась быстрее, чем горит спичка, и уже неслась вниз, а мама ждала лифт. И мы пошли в огромный многоэтажный магазин.

      И я прилипла к витрине. Потому что это была взрослая и такая невероятная покупка. И что скажет Маринка, а Катька? Катька наверняка заставит снять и будет крутить в руках и комментировать. Но сейчас, сейчас очень важно выбрать.

      Так. Что? Какой? Понятно, размер пока нулевой. Цвет? Черный. Гляжу на маму. Мама улыбается. Черный – не маркий. Хороший.

      О, выбрала. Такой шикарный, чуть поролона внизу с кружевом. Лямочки атласные, изящные. Восторг. Вещизм во всей красе… 4 р. 50…

      – Насть, прости. Давай другой.

      Просто атласный. Ну, другой формы… Кружево может и натирать вообще-то… лямки по ширине, как у бабули… Хороший.

      – Ладно.

      Потом как-нибудь. Идем в кассу, пробиваем.

      Я какая-то грустная. Отдаю чек. Продавщица так странно на меня посмотрела. Завернула. Отдала сверток.

      В номере мама спросила:

      – Примеришь?

      – Нет, дома. В Москве.

      В поезде думала, что зря деньги у мамы взяла, лучше б книг купили… Уснула под стук колес… Московский – Ленинградский, увижу ли вас снова когда-нибудь? Вы части моего сердца, без которых не буду целой никогда…

      Дома разворачиваю сверток, а там этот. С кружевом. Офигенный. Маринка аж вскрикнула, увидев. ТОТ САМЫЙ.

      Самый лучший. Самый первый мой сухетодор.

Австралия

      Когда-то