На троне Великого деда. Жизнь и смерть Петра III. Грегор Самаров

ясна мне. Мое решение будет вскоре объявлено вам.

      Графа трясло от гнева, его губы надменно дрогнули.

      – Ценность времени так велика в данный момент, – резко и почти с угрозой произнес он, – что даже ни одна его крупинка не должна пропадать даром. Если вы, ваше императорское высочество, не можете решиться действовать с нами, то не удивляйтесь, когда мы примемся действовать одни и без вас.

      – Я подумаю, – холодно и спокойно ответила Екатерина, тогда как княгиня Дашкова снова и на этот раз громко захлопала в ладоши, так что граф Шувалов с величайшим удивлением посмотрел в ту сторону.

      Потом он повернулся с коротким поклоном, чтобы выйти из комнаты.

      Однако в дверях обер-камергер почти столкнулся с великим князем, который выпустил на пороге руку Гудовича и быстро вошел в комнату.

      Петр Федорович с сильнейшим изумлением взглянул на нежданного посетителя, после чего направился к своей супруге, которая с беспокойством и боязнью несколько нерешительно пошла ему навстречу.

      Он с благородным достоинством, которое умел придать порою своей осанке и лицу, когда его не обуревали гнев, страх или тревожные страсти, сказал ей:

      – При виде здесь, у вас, графа Ивана Ивановича Шувалова я догадываюсь, что вы уже знаете о прискорбном случае, который постиг нашу всемилостивейшую тетку и грозит государству опасностью лишиться столь мудрой и украшенной всеми добродетелями повелительницы. В настоящий момент у нас с вами одинаковые обязанности к империи и престолу, на который, хотя и с печальными чувствами, нам предстоит взойти вместе, пожалуй, в скором времени. Я пришел, чтобы обдумать с вами сообща, что должны мы делать в эту скорбную минуту, чтобы исполнить свой долг и удержать за собою свои права, – прибавил он, покосившись на графа Шувалова.

      Тот был не в состоянии говорить. Его недавнее безграничное изумление сменилось яростным гневом. Все его расчеты и надежды были разрушены в этот миг, потому что они основывались на враждебном отчуждении между великим князем и его супругой. С того момента, когда Петр Федорович обнаружил такое единодушие и супружеское согласие с Екатериной Алексеевной, становилось почти невозможным предпринять что-либо в пользу юного великого князя Павла Петровича. Императрицу в ее теперешнем состоянии полного изнеможения нельзя было склонить к беспощадным и крайним мерам; вместе с тем Шувалову казалась сомнительной их отчаянно смелая затея, чтобы по их наущениям войска и народ приняли сторону юного великого князя Павла против его родителей.

      Екатерина Алексеевна взяла протянутую ей руку супруга и сказала:

      – Благодарю вас, что вы пришли. Вдвоем у нас достанет силы привести к благополучной развязке кризис, переживаемый государством. Граф Иван Иванович Шувалов, – прибавила она, бросая обер-камергеру успокоительный взгляд, тогда как в ее тоне слышалась легкая, еле заметная ирония, – пришел сообщить мне о внезапной болезни государыни императрицы и просил меня