На пути к плахе. Эрнест Питаваль

и удалился.

      По приказу из Лондона Балльи и Кингстон вскоре были отправлены туда и заключены в Тауэр. К несчастью, у Балльи нашли записку от епископа росского, в которой он уведомлял его, что письма получил обратно, и предостерегал его не изменять общему делу.

      Это было серьезным успехом для Берлея, и он велел под пыткой допросить заключенного.

      Балльи открыл все, что знал, и рассказал о переписке епископа росского с Ридольфи и о сношениях последнего с герцогом Альба. Этого было достаточно, чтобы арестовать епископа и произвести у него домашний обыск. Хитрый епископ сумел устроиться так, что у него ничего не нашли, тем не менее было решено подвергнуть его допросу, и его объяснения должны были выслушать четыре члена государственного совета.

      – Я не признаю этого суда, – гордо объявил епископ, – так как обязан отчетом только моей повелительнице, королеве шотландской. Я нахожусь в Лондоне и признан здесь ее послом. Мое задержание я нахожу беззаконным.

      Это было справедливо, и потому от допроса пришлось отказаться.

      Так как после различных попыток от епископа все-таки ничего не узнали, то Берлей приказал оставить его в заключении, под стражей двух дворян.

      Берлей знал теперь о существовании заговора, но не открыл его цели и имен заговорщиков. Он долго думал об этом деле и вдруг вспомнил о Пельдраме, уже однажды оказавшем ему большую услугу. Поэтому он тотчас послал ему в Линн приказ явиться к нему в Лондон. Четыре дня спустя Пельдрам был в приемной лорда Берлея, ожидая его распоояжений.

      Глава пятая

      Открытие

      Едва первому министру Елизаветы доложили, что в приемной ожидает некий Пельдрам, как тот быстро вскочил и велел впустить ожидавшего. Пельдрам вошел; Берлей приказал присутствовавшему в комнате секретарю удалиться, а сам стал пред вошедшим и устремил на него пытливый взор. Пельдрам храбро выдержал этот взгляд и спокойно ждал, чтобы министр заговорил с ним.

      – Сэр Пельдрам, – наконец начал Берлей, – как вам живется в замке Линн?

      – Очень спокойно, – ответил Пельдрам. – Мне редко приходилось вести столь мирную жизнь.

      – А что делает герцог?

      – О нем нельзя сказать ничего особенного; он гуляет, ездит верхом, катается, охотится, разговаривает со своими служащими.

      – Принимает ли он посторонних?

      – Никогда.

      – Ведет ли он корреспонденцию?

      – Несомненно!

      – Кому поручаются для отправки его письма?

      – Его лакеям. Но ведь был определенный приказ не мешать ни в чем этим последним при исполнении их обязанностей.

      – Я знаю это; но ловкий человек должен двойственно понимать всякий приказ.

      – А-а! Ну, я сомневаюсь, чтобы лакеи были посвящены в тайны герцога.

      – Но можно было бы узнать адреса писем, отправляемых герцогом.

      – Их я знаю, милорд.

      – Значит, вы все же проявили зоркость. Ну, я потом попрошу назвать мне имена адресатов, а теперь скажите: как вы отнесетесь к известию, что ваш друг Кингстон посажен мной