Арахнея. Георг Эберс

Гермон скоро покинуть Теннис.

      – Таково было его намерение сегодня утром, – отвечал невольник. – Да и что нам тут делать, когда его произведение почти окончено?

      – Когда же он едет?

      – Послезавтра, а быть может, через пять-шесть дней. Ведь мы сегодня не можем знать, что будет с нами завтра. Пока приезжая из Александрии будет здесь, вряд ли он и Мертилос уедут. По всей вероятности, она позовет их с собой на охоту; она ведь страстная охотница, а так как их работа почти окончена, то они, вероятно, с удовольствием будут сопровождать Дафну.

      Говоря это, он уже занес ногу в лодку, но Ледша удержала его опять вопросом:

      – А работа, как ты ее называешь? Она была закрыта холстом, когда я была в мастерской, но Гермон сам называл это статуей богини. Что же она представляет? Похожа ли она на мою сестру настолько, чтобы ее можно было узнать?

      Насмешливая полупрезрительная улыбка появилась на устах Биаса, и он произнес поучительным тоном:

      – Ты спрашиваешь о чертах лица? Нет, девушка, никакое лицо биамитянки не может служить для этого, даже твое, красавица.

      – А для тела богини? – спросила она, волнуясь.

      – Для него служила первоначально моделью белокурая Гелиодора, которую мой господин привез из Александрии, но эта дикая кошка и четырнадцати дней не выдержала в Теннисе; затем приехали две сестры, Нико и Пагис, но им также показалось здесь слишком тихо и безлюдно. Эти бездельницы только и могут жить, что в столице. Впрочем, вся подготовительная работа была уже закончена до нашего отъезда из Александрии.

      – Ну а Гула и моя сестра?

      – Они обе не годились для статуи богини Деметры, – засмеялся невольник. – Подумай, худощавый, едва сформировавшийся подросток Таус, и вдруг лепить с нее божественную покровительницу браков! А Гула, ее свеженькое кругленькое личико недурно, но этого мало, чтобы служить моделью для богини. И такую натурщицу можно найти только в Александрии. Чего там ни делают женщины, чтобы придать красоту своему телу! В храме Афродиты учатся они даже, подобно юношам, читать и писать. А вы, имеете ли вы понятие, как надо подкрашивать губы и веки глаз, как надо завивать волосы и обращаться с ногтями на пальцах рук и ног? А ваша одежда? Ведь у вас она просто висит, а на статуе моего господина вся одежда уложена искусными складками. Но я и так слишком долго здесь пробыл. Ты все же хочешь вновь повидать Гермона?

      – Я хочу и должна его видеть.

      – Хорошо же, – сказал он резко. – Но знай, если ты пренебрежешь моими предостережениями, я не стану сожалеть о тебе.

      – Я и не нуждаюсь в этом, – ответила Ледша презрительным тоном.

      – Ну, так пусть жребий твой свершится, – продолжал невольник, пожимая плечами, – я передам моему господину твое желание. В твоем доме много слуг, пусть посланный тобою принесет тебе ответ Гермона.

      – Я приду сама и буду ждать ответа под деревьями вблизи его дома.

      Невольник стал ее отговаривать от такого намерения, доказывая, что Гермон может быть