.

холодной карете.

      – Идем, Браун, – сказал он, проглатывая обиду, открыл дверцу и выпрыгнул на снег.

      Теперь карета стала легче, и на спицы давили пять человек, но сдвинуть все равно не могли. На крутой берег намело снега, усталые лошади беспомощно барахтались.

      – Черт, что за калеки! – орал Кайяр. – Кучер, сколько до Невера?

      – Шесть километров, сударь.

      – То есть, по-твоему, шесть. Десять минут назад ты был уверен, что едешь по тракту. Сержант, скачите в Невер за помощью. Найдите мэра. Именем императора приведите сюда всех здоровых мужчин. Рамель, поезжай с сержантом до тракта, там останешься и будешь ждать, иначе они нас не найдут. Скачите, сержант, чего вы ждете? Остальные, привяжите лошадей. Накройте им спины своими плащами. Согреетесь, разгребая с берега снег. Кучер, слезай с козел и помоги им.

      Темень сгустилась. В двух ярдах от горящего фонаря было не видно ни зги, ветер оглушительно свистел, заглушая возню жандармов, которые разгребали снег чуть поодаль. Чтобы согреться, Хорнблауэр притоптывал и хлопал себя руками. Однако снег и холодный ветер бодрили, в карету лезть не хотелось. Он в очередной раз взмахнул руками, когда в голове блеснула идея. Он замер с поднятыми руками, потом из нелепого страха, что мысли его прочтут, принялся притоптывать и охлопываться еще более ожесточенно. К лицу прихлынула горячая кровь, как всего, когда он продумывал смелое решение – когда сражался с «Нативидадом» или буксировал «Плутон» в шторм у мыса Креус.

      Чтобы бежать, нужен способ тащить беспомощного калеку. Теперь в двадцати футах от них качалось на воде идеальное средство передвижения – привязанная к колышку лодка. В такую ночь легко сбиться с пути – но только не на реке, достаточно отталкиваться от берегов, и течение понесет их быстрее скачущей лошади. Несмотря на это, план был совершенно отчаянным. Сколько дней они пробудут во Франции на свободе, двое здоровых мужчин и один безногий? Они замерзнут, умрут от голода, утонут, наконец. Однако это шанс, иначе им расстрела не избежать. С интересом Хорнблауэр отметил, что теперь, когда он принял решение, горячка пошла на убыль. Он сообразил, что лицо его сведено грозной решимостью, ему стало смешно, и он снова улыбнулся. В качестве героя он всегда казался себе немного комичным.

      Браун топтался возле кареты. Хорнблауэр заговорил, стараясь, чтобы голос его звучал тихо и обыденно.

      – Мы убежим в этой лодке, Браун, – сказал он.

      – Есть, сэр, – отвечал Браун таким тоном, словно Хорнблауэр пожаловался на холод, и повернулся к почти невидимому Кайяру – тот мерил шагами снег за каретой.

      – Надо заткнуть ему рот, – сказал Хорнблауэр.

      – Есть, сэр. – Браун секунду помедлил. – Лучше, если это сделаю я, сэр.

      – Очень хорошо.

      – Сейчас, сэр?

      – Да.

      Браун сделал два шага к ничего не подозревающему Кайяру.

      – Эй, – позвал он. – Эй!

      Кайяр повернулся и тут же получил мощный удар в челюсть, удар, в который Браун вложил все свои четырнадцать стоунов веса.