Ливиец. Михаил Ахманов

официальной, а, как и сама церемония, связанной с давней традицией: темный цвет символизирует для нас погружение в Темные Века. Витольд и Зоэ, его дочь, стояли напротив, а рядом с ними, в объявшем саркофаг кольце, ярким пятном выделялись четверо в сверкающих радужными искрами нагрудниках. Один из них, невысокий рыжеватый мужчина, держался с уверенностью лидера. От этой группы не исходило никаких ментальных излучений, что казалось странным, даже невежливым – люди, явившись в незнакомую компанию, обычно не ставят мысленный блок. Цель таких визитов – поискать контакты с новыми людьми, расширить круг общения, но если разум ваш закрыт, кому захочется общаться с вами?

      Давид, строгий и важный в черном, ниспадающем до пола плаще, шагнул к саркофагу. Его глаза на миг затуманились – как бывает, когда выходишь на связь с Инфонетом. Одна из частиц Зазеркалья, машина нашей базы, уже завершила расчет и, вероятно, настраивала сейчас системные модули – те, что экстрагируют из мозга психоматрицу и посылают ее в точку с нужной темпоральной кривизной, и те, которые внедряют механизм возврата с прочими ментальными устройствами, и те, что следят за телом путника, чей разум погрузился в мниможизнь. Компьютер и все подчиненные блоки – это хроноскаф-конструкт с искусственным интеллектом порядков на пять мощнее, чем у моего Сенеба. Умный агрегат, но без нас он ничто. Без нас он просто не имеет смысла; мы, существа, наделенные разумом, живем не только в настоящем, мы простираемся в прошлое и будущее, за рубежи, когда нас не было или уже не будет. Во всяком случае, не будет в тех телах, которое дарованы природой.

      Мысленный приказ Давида отозвался эхом в моем сознании. Невольно я вздрогнул, чувствуя, как сильные пальцы Егора стискивают мое предплечье. Рита вытянулась в своем саркофаге и закрыла глаза. Я видел, как на ее виске сильно и часто бьется жилка.

      – Расчетный темп реальности и мниможизни – один к девяносто семи, пять, пять, три, восемь, – произнес сухой голос конструкта. Это означало, что за один день настоящего в прошлом истечет три месяца с небольшим – вполне приличный показатель, лучший, чем у меня в последнем странствии. Темп определяется топологической структурой пространства-времени, его кривизной; чем она больше в сравнении с моментом старта, тем меньший период в настоящем займет экспедиция.

      Мантия Давида зашелестела. Он повернулся, раскинув руки, будто хотел обнять нас всех:

      – Прощаемся, коллеги. Ваши пожелания.

      Кто-то сразу выкрикнул:

      – Не греши слишком много, детка!

      Раздался смех, затем посыпалось:

      – Хорошего тебе партнера!

      – Удачи! Мы тебя любим!

      – Здесь Кей и Елена. Не забывай о нас!

      – Воплотись красавицей, дорогая!

      – Подари Шота счастье!

      – И царице передай привет!

      – Помни: красота убеждает больше, чем сила!

      – Помни: лучше славная кончина, чем позорное житье!

      Тенгиз, сделав шаг к саркофагу, начал:

      –