Жернова. 1918–1953. Книга шестая. Большая чистка. Виктор Мануйлов

осталось. И, как говорится, слава богу. К тому же быть рядом со Сталиным – значит смягчать его азиатскую жестокость и вероломство, значит…

      О, если бы в Европе все было так, как хотелось Николаю Ивановичу! Ничего подобного! Лишь незначительная часть тамошних левых политиков открыто поддерживает Сталина и Советский Союз. Большинство же считает, что в России ничего в сущности не изменилось, что коммунизм является лишь новым флагом, под которым варварская Российская империя не просто противостоит цивилизованному Западу в его поползновениях на ее целостность, но обрела более удобную в современных условиях форму для грядущих на Западную цивилизацию атак. Когда там кричат о заразе коммунизма, то непременно о заразе коммунизма варварского, русского, который уничтожит все. Там говорят открыто, что было бы очень хорошо, если бы Гитлер пошел войной на Россию, чтобы наконец перестал маячить на востоке этот колосс на глиняных ногах. И даже Александр Федорович Керенский. И даже Троцкий. И тьмы и тьмы желают того же.

      Именно там Бухарину стало страшно за Россию. Стало страшно за страну, которую считал навозом для удобрения будущей всемирной революционной пашни. Он всегда не любил Россию по Марксу и, глядя на нее из Европы, соглашался с Великим Учителем всемирного пролетариата, что колониализм есть благо для отсталых народов, что посредством колонизации цивилизованными нациями эти народы приобщаются к цивилизации ускоренными темпами, что Россия должна пройти стадию колонии и посредством внешнего воздействия войти в будущую семью коммунистических народов. Но, оказавшись в сегодняшней Европе, меньше всего думающей о Революции, раздираемой противоречиями, Бухарин вдруг почувствовал себя не только и не столько революционером, сколько русским человеком, народ которого хотят если и не уничтожить совсем, то загнать в Сибирские болота, в тайгу, в тундру, превратить в одичавших и бесправных индейцев, с которыми можно не считаться. Как же он мог не вернуться! Как мог бы он жить в этом пронизанном ненавистью к России мире, морально готовом не только к тому, чтобы благословить поход Гитлера на восток, но и к участию в этом походе! Пусть в России его, Бухарина, ждет тюрьма, пусть что угодно, но он обязан вернуться и сделать все, чтобы предотвратить надвигающуюся опасность. Тем более что на взгляд оттуда, из Парижа, фигура Сталина как бы очистилась от всего наносного, второстепенного и предстала совсем в другом свете: Сталин оттуда виделся как человек, который хочет отсрочить очередную атаку Запада, подготовиться к ней основательно и если наносить удар, то решительный и окончательный. Так кто же ему должен помочь в этом великом деле, как не Бухарин?

      В Париже Николай Иванович встречался со многими людьми. Одним жаловался на невозможность работать вместе со Сталиным, другим пытался внушить мысль, что поддержка социалистической России есть первейшая обязанность всех прогрессивно мыслящих людей Запада, третьим… Люди были разные не только по своим