Столп огненный. Кен Фоллетт

заворачивают обратно всех незнакомых, – объяснила девушка. – Если кто-то случайно забредет сюда, гуляя, ему растолкуют, что тут частные владения.

      – А чей это лес?

      – Им владеет маркиз Нимский.

      – Он что, тоже с нами?

      Сильви помедлила, потом одернула себя: сама же решила, что больше никаких секретов.

      – Да.

      Ей было известно, что среди протестантов достаточно аристократов. Их сожгли бы на костре за еретичество, как и прочих, если бы поймали, хотя, конечно, у знатных людей больше возможностей избежать наказания благодаря могущественным друзьям.

      Группа приблизилась к зданию, что выглядело как заброшенный охотничий домик. Окна внизу были прикрыты ставнями, у двери густо росли сорняки, свидетельствуя, что эту дверь не открывали много лет.

      Сильви знала, что в тех немногих французских городах, где протестанты составляли большинство населения, имелись настоящие храмы, а службы проводились открыто, хоть и под охраной вооруженной стражи. Но в Париже все обстояло иначе, ибо столица была оплотом католического вероисповедания; здесь хватало людей, добывавших средства к пропитанию службой церкви и монархии. Протестантов в Париже ненавидели.

      Сильви с семейством обошли здание, проникли внутрь через низенькую заднюю дверь и очутились в просторной зале, где, как подумалось Сильви, охотники раньше устраивали пышные и разгульные пиршества. Теперь в зале было тихо и царил полумрак. Поперек помещения стояли рядами скамьи и табуреты, а перед ними высился стол, накрытый белой тканью. Как заведено, на простой глиняной тарелке лежал хлеб, рядом стоял кувшин с вином. Всего в домике собралось около сотни человек.

      Изабель с Жилем заняли свои места, Сильви и Пьер пристроились позади. Гийом уселся на единственный табурет перед самым столом.

      – Гийом – ваш священник? – прошептал Пьер.

      – Пастор, – поправила Сильви. – Он пользуется правом гостя. Наш обычный пастор – Бернар.

      Она указала на высокого, величавого мужчину лет пятидесяти с редеющими седыми волосами.

      – А маркиз тут?

      Сильви огляделась и заметила дородного маркиза Нимского.

      – Первый ряд, – шепнула она. – С большим белым воротником.

      – В темно-зеленом плаще и шляпе – его дочь?

      – Нет, это маркиза. Ее зовут Луиза.

      – Молодая.

      – Ей двадцать. Вторая жена.

      Семейство Мориаков тоже пришло – в полном составе: Люк, Жанни и их сын Жорж, поклонник Сильви. Девушка заметила, что Жорж уставился на Пьера с изумлением и завистью. По лицу молодого человека было понятно, что он сознает: с Пьером ему состязаться бессмысленно. Сильви позволила себе на мгновение предаться греховной гордыне. Если выбирать между ними двоими, Жорж Пьеру и в подметки не годится.

      Служба началась с пения псалмов.

      – Хора нет? – шепотом осведомился Пьер.

      – Мы и есть хор. – Сильви нравилось петь гимны по-французски и во весь голос. Для нее это