Столп огненный. Кен Фоллетт

о том же.

      – Увы, мы не в силах предсказать, будет ли состоятелен бедняжка Франциск.

      Элисон промолчала, опасаясь так или иначе уязвить чувства королевы.

      Екатерина подалась вперед и заговорила, понизив голос.

      – Послушай меня, – сказала она настойчиво. – Что бы на самом деле ни случилось, Мария должна притвориться, что брак состоялся как положено.

      Элисон ощутила себя польщенной – кому еще выпадало вести столь откровенные, столь доверительные беседы с королевой Франции? Но сейчас важнее другое…

      – Это может оказаться непросто.

      – Сама понимаешь, свидетелям покажут не все.

      – Да, но… – Элисон заметила, что котенок, которого она гладила, задремал.

      – Франциск должен взобраться на Марию и поиметь ее – или притвориться, что поимел.

      Девушку потрясла грубость королевы, но она быстро сообразила, что та чересчур обеспокоена, чтобы разговаривать обиняками.

      – Кто объяснит Франциску, что нужно делать? – уточнила она столь же деловито.

      – Ему объясню я. А ты потолкуй с Марией. Она тебе доверяет.

      Элисон испытала прилив гордости: надо же, сама королева это заметила.

      – Что мне ей сказать?

      – Она должна громко и прилюдно объявить, что лишилась девственности.

      – А если потребуют позвать доктора, чтобы тот подтвердил?

      – Об этом мы позаботимся заранее, потому я тебя и позвала. – Екатерина достала из кармана платья маленький мешочек. – Вот, взгляни-ка.

      Она протянула мешочек Элисон. Тот был совсем крохотным, не больше оконечности пальца; сшитый, казалось, из мягкой кожи, мешочек имел узкую горловину, перехваченную тонкой шелковой нитью.

      – Что там?

      – Это мочевой пузырь лебедя.

      Элисон недоуменно посмотрела на королеву.

      – Сейчас он пустой. Завтра вечером, когда я передам его тебе, в нем будет кровь. Ниточку завяжем покрепче, чтобы не протекло раньше времени. Пусть Мария спрячет мешочек под ночной рубашкой. Когда Франциск ее поимеет, взаправду или понарошку, пусть она дернет за нитку; кровь выльется на простыню, и все должны увидеть это пятно.

      Элисон кивнула. Звучало разумно. Кровь на простыне после брачной ночи считалась главным признаком успешного соития. Все, кто увидит пятно, поймут, что за этим стоит, и всяким подозрениям будет положен конец.

      Вот как женщины, подобные Екатерине, добиваются власти и располагают ею, с восхищением подумала девушка. Они действуют хитроумно и скрытно, прячась от посторонних взглядов, управляют событиями, пока мужчины воображают, что это они повелевают всем на свете.

      – Мария справится? – озабоченно спросила Екатерина.

      – Конечно. – Элисон ничуть не сомневалась, ведь отваги Марии было не занимать. – Но… Но что, если кто-то заметит мешочек?

      – Когда кровь прольется, пусть Мария засунет его себе в дырку, как можно глубже, и не вынимает, покуда не останется одна и не сможет его выкинуть.

      – Надеюсь,