За святую обитель. В. П. Лебедев

отдышавшись. – На казаков напали московиты!

      – Бредишь, пан Велемоский! – воскликнул Сапега, вставая поспешно с ковра. Повскакали и остальные.

      – Правда, пан гетман! Они словно из-под земли выросли там, у пруда, где наши туры стоят; так и посыпались из глубокого оврага. Теперь резня идет…

      – На коней, товарищи! Выручим казаков, а то эти трусы сейчас разбегутся… Живей!

      По одному знаку Лисовского отборная сотня его гусар через мгновение мчалась уже за своим полковником и за гетманом.

      Место схватки было недалеко. Удальцы обительские прокрались по глубокому Сазонову оврагу, что начинался у самых стен, и с тылу нагрянули на беспечных казаков атамана Епифанца. Схватка еще длилась. Паны увидели с полсотни рослых молодцов, которые, сжавшись в плотную кучку, отстреливаясь и отбиваясь бердышами[26], отступали к оврагу; видимо, воины монастырские спешили укрыться под защиту выстрелов со стен и с Плотнишной башни. Лисовский и Сапега сразу заметили, что побоище было нешуточное: три-четыре пушки были попорчены, туры – опрокинуты и изрублены; груда казачьих тел чернела у окопов.

      С яростными криками понеслись поляки к месту схватки, наклонив длинные, острые копья.

      – Приналяг, братцы, напоследок! – зычно окликнул своих богатырь Ананий Селевин, что впереди всех бился.

      Не отставали от Анания Данила и Осип; рядом с ними держался и Тимофей Суета с тяжелой пищалью в руках; были тут и Павлов Семен, из послушников, и Айгустов Меркурий, пушкарь, и Пимен Тененев, и другие ратники обительские.

      – Пальнем разом, братцы! В коней меться!

      Разумен был совет сметливого Данилы Селевина. Уж близко были ляхи, кони их, что стрелы, неслись; еще немного – и смяли бы они пеших защитников монастыря. Но как грянули разом пищальные выстрелы – мигом вздыбились передние кони, попадали, задним путь загородили. А пока гусары ляшские справлялись со скакунами, смельчаки в овраг соскочили и перебрались через кусты и каменья на другую сторону.

      Пан Лисовский бранился и проклинал всех, лежа под своим убитым скакуном, который, упав, отшиб и придавил ему ногу. Гусары поспешили к нему на помощь.

      – Вперед! В погоню! – бешено закричал он, с трудом влезая на нового коня.

      – Пан полковник, нельзя идти прямо под пушки, – заметил ему гетман.

      Несколько ядер, пущенных со стен, ударились неподалеку. Кучка удальцов бегом пробиралась к монастырю, изредка оборачиваясь и грозя врагам. Лисовский с гневом глядел им вслед.

      – Ну, пан гетман, тогда осмотрим наши потери…

      Отряд вернулся к полуразрушенным турам. Казаки уже убирали тела убитых товарищей; те, которые ударились в бегство при неожиданном нападении, теперь возвращались нехотя, пристыженные. Атаман Епифанец, смуглый, седоусый, с густым чубом, завернутым за ухо, сумрачно помахивал раненой рукой.

      – Эй, атаман! – крикнул ему гетман. – Вы москалей-то проспали, что ль?

      – Малость загуляли молодцы, пан гетман. А те невесть откуда взялись. Мне тот, передний-то, чуть руку не отсек…

      Сапега нахмурил

26

Бердыш – оружие: широкий и длинный топор на длинном топорище. Поставленный у ног бердыш верхним концом своего лезвия был на уровне головы воина.