Необычайные приключения Арсена Люпена (сборник). Морис Леблан

что такое? – воскликнул я.

      Он пристально посмотрел на меня, потом, не сводя с меня глаз, сказал:

      – Ведь это вы Арсен Люпен?

      Я засмеялся:

      – Нет, только Бернард д’Андрези.

      – Бернард д’Андрези умер в Македонии три года назад. Я с удовольствием объясню вам, как вы завладели его бумагами.

      – Но вы с ума сошли! Арсен Люпен сел на пароход под именем Р…

      – Да, да, это одна из ваших штук! Ложный след, на который вы направили следствие. О, вы мастер своего дела, мой милый. Но на этот раз судьба против вас. Ну-ка, Люпен, покажите себя искусным актером!

      И резким ударом он хватил меня по правой руке. Я не мог удержаться и вскрикнул от боли: он ударил по ране, которая еще не вполне зажила, о ней-то и упоминалось в телеграмме. Приходилось покориться.

      Я обернулся к мисс Нелли. Она слушала нас, бледная как смерть, едва держась на ногах.

      Ее глаза встретились с моими, потом невольно опустились на фотографический аппарат, который я ей передал. Она сделала резкое движение, и я почувствовал, я уверился, что она вдруг все поняла.

      Да, все лежало там, между кожаными полосками маленькой камеры, которую я предусмотрительно передал ей раньше, чем Ганимар арестовал меня, – и двадцать тысяч франков Розена, и драгоценности леди Джерленд.

      Ах, клянусь, в эту торжественную минуту, когда Ганимар и его два помощника окружили меня, все стало мне безразлично: и моя разбитая теперь жизнь, и сам арест, и злорадство моих врагов, все, кроме одного: на что решится мисс Нелли, держа в руках мой аппарат? Я даже нисколько не опасался этого вещественного, неоспоримого доказательства моей виновности, но я жадно ждал, решится ли Нелли отдать им в руки это доказательство? Она ли выдаст меня, погубит? Поступит ли она как враг, который не прощает, или как женщина, которая не забывает и презрение которой смягчено снисходительностью и невольным состраданием?

      Она прошла мимо меня, я молча низко поклонился ей. Присоединившись к толпе пассажиров, она направилась к трапу, держа в руке мой аппарат.

      «Она не решится выдать меня при публике, – подумал я, – но завтра или послезавтра она представит мою вещь в полицию».

      Дойдя до середины трапа, умышленным неловким движением она уронила аппарат в воду, между набережной и пароходом, и удалилась.

      Ее прелестная фигура исчезла в толпе, потом снова мелькнула и исчезла навсегда.

      Конечно, конечно, навеки!

      На одно мгновение я замер, удрученный горестью, смешанной, однако, со сладким умилением, потом со вздохом прошептал к великому удивлению Ганимара:

      – А все-таки горько не быть честным человеком.

      Тюрьма ни в чем не мешает Арсену Люпену

      I. Странное письмо

      Тот, кто, путешествуя по Франции, не видел маленький замок Малаки, так гордо возвышающийся на скале над Сеной, тот не заслуживает звания туриста. Мост в виде арки соединяет замок с дорогой. Темные основания его башен сливаются с глыбами гранита, бог знает как попавшими в эту местность.

      История замка так же мрачна, как его имя