Необычайные приключения Арсена Люпена (сборник). Морис Леблан

сказал муж, – но я не могу дождаться отхода поезда: у меня назначено важное свидание.

      И, нежно поцеловав ее, он ушел.

      Жена махнула ему платком из окна вагона и украдкой послала несколько поцелуев.

      Раздался свисток, и поезд тронулся.

      В этот момент дверь отворилась, и, несмотря на протесты кондуктора, в наше отделение вошел новый пассажир.

      Моя спутница, укладывавшая свои вещи в сетку вагона, взволнованная, опустилась на скамейку.

      Я далеко не трус, но сознаюсь, что такие внезапные вторжения мне всегда неприятны. Они кажутся подозрительными. Однако наружность и манеры нового пассажира скоро сгладили дурное впечатление, произведенное на меня его вторжением. Он казался корректным, почти элегантным в своем модном галстуке, в свежих перчатках и с таким энергичным лицом…

      Но, черт возьми, где я видел это лицо? Без сомнения, я где-то видел его. Выражаясь точнее, я находил в своей памяти впечатление, оставляемое в нас несколько раз виденным портретом, оригинала которого мы никогда не видали. В то же время я чувствовал, что напрягать свою память вполне бесполезно, так как это воспоминание было слишком смутно и неопределенно.

      Взглянув на свою соседку по вагону, я был поражен ее бледным, взволнованным лицом. Она смотрела на своего соседа, сидевшего на той же стороне, с выражением настоящего ужаса; я заметил, что она протянула дрожащую руку к маленькому саквояжу, лежавшему на скамейке подле нее. Схватив саквояж, она нервно прижала его к своей груди.

      Наши глаза встретились, и я прочел в ее взгляде столько беспокойства и страха, что не удержался от вопроса:

      – Вы нездоровы? Не открыть ли окно?

      Не отвечая на мой вопрос, она указала боязливым жестом на нашего спутника. Я улыбнулся, как раньше улыбался ей муж, пожал плечами и знаками старался дать ей понять, что ей нечего бояться, что я с нею и что к тому же этот господин, по-видимому, вовсе не опасен. В этот момент он обернулся к нам, осмотрел нас обоих с ног до головы, потом еще глубже уселся в угол дивана и больше уже не шевелился.

      Водворилось молчание; потом дама, решившись, очевидно, на крайнее средство, сказала мне едва внятным голосом:

      – Вы знаете, что это он с нами в одном отделении?

      – Он? Кто он?

      – Это он, он, уверяю вас!

      – Да кто же он?

      – Арсен Люпен!

      Она не отрывала глаза от путешественника и произнесенные ею слова, казалось, обращены были скорее к нему, чем ко мне.

      Он надвинул себе шляпу на лоб, может быть, чтобы скрыть смущение или просто чтобы заснуть.

      – Вчера Арсена Люпена заочно приговорили к двадцати годам каторжной работы, – возразил я. – Значит, невероятно, чтобы он сегодня неосторожно появился в публике. Кроме того, газеты сообщали после его бегства из Сайте, что он проводит зиму в Турции.

      – Нет, он в этом поезде, – громко повторила дама с явным намерением быть услышанной нашим спутником. – Мой муж вице-директор исправительного дома, и сам начальник станции нам сказал, что разыскивают