Пленник Зенды. Месть Руперта (сборник). Энтони Хоуп

небом, – вскричал он, – мы теряем время. Неужели мы не соберемся задать страху Черному Майклу?

      – Тише, сын мой, тише, – сказал Запт, морща брови. – Это доставило бы нам большое удовольствие, но могло бы стоить дорого. Неужели Майкл падет, оставив короля в живых?

      – А кроме того, – подсказал я, – пока король здесь, в Штрельзау, на своем престоле, какие могут быть у него неудовольствия против дорогого брата Майкла?

      – Неужели мы не должны ничего предпринимать?

      – Мы не должны предпринимать ничего глупого! – проворчал Запт.

      – Мне это напоминает, Фриц, – сказал я, – содержание одной из наших английских комедий-критик, не слыхали ли вы о ней? Или еще о двух соперниках, наводящих друг на друга револьвер. Я не могу выдать Майкла, не выдавая себя!

      – И короля! – вставил Запт.

      – А Майкл выдаст себя, если будет стараться выдать меня!

      – Это очень мило! – сказал старый Запт.

      – Если я буду уличен, – продолжал я, – то стану играть в открытую игру и поборюсь с герцогом, но пока я жду его хода!

      – Он убьет короля! – вскричал Фриц.

      – Нет! – отвечал Запт.

      – Трое из Шестерки в Штрельзау! – продолжал Фриц.

      – Только трое, вы уверены? – спросил Запт живо.

      – Да, только трое!

      – Значит, король жив, и остальные трое сторожат его! – воскликнул Запт.

      – Да, вы правы! – подхватил Фриц с прояснившимся лицом. – Если бы король умер и был похоронен, они все были бы здесь с Майклом. Вы знаете, что Майкл вернулся сюда, полковник?

      – Знаю, будь он проклят!

      – Господа, господа, – сказал я, – кто эта Шестерка?

      – Я думаю, вы скоро с ней познакомитесь, – отвечал Запт. – Это шесть человек, которых Майкл держит у себя в доме; они преданы ему душой и телом. Из них три руританца, затем один француз, один бельгиец и один – ваш соотечественник!

      – Они не задумаются зарезать человека, если им прикажет Майкл! – окончил Фриц.

      – Может быть, они зарежут и меня? – подсказал я.

      – Весьма вероятно! – согласился Запт. – Которые из них здесь, Фриц?

      – Де Готэ, Берсонин и Детчард!

      – Иностранцы! Ясно, как день. Он привез их и оставил руританцев с королем; это для того, чтобы вовлечь в это дело руританцев как можно дальше!

      – Значит, из них никого не было около павильона между нашими друзьями? – спросил я.

      – Жаль, что их не было, – отвечал Запт с сожалением. – Теперь бы их было не шесть, а четыре.

      Я успел уловить в себе один из признаков власти – сознание, что не следует открывать всех моих мыслей или тайных намерений даже самым близким друзьям. Я твердо наметил себе будущие действия. Я хотел достичь возможно большей популярности и вместе с тем не выказывать никакой неприязни Майклу. Этими средствами я надеялся смягчить враждебность его приверженцев и доказать, если бы произошло открытое столкновение, что он человек не угнетенный, а просто неблагодарный.

      Но я не желал открытого столкновения.