Трепет черных крыльев (сборник). Юлия Набокова

сыскной полиции Крутилин, отложив в сторону газету, улыбнулся:

      – Конечно.

      Никитушка забрался на табурет и жалостливо затянул тоненьким голоском:

      Кисоньке-кисоньке,

      Кисоньке-мурысоньке

      Тяжко жить зимой

      На улице одной.

      Кисоньку-кисоньку,

      Кисоньку-мурысоньку

      Я возьму домой,

      Накормлю едой.

      – Еще чего! – возмутилась Прасковья Матвеевна, жена Ивана Дмитриевича. – Даже не мечтай о таком подарке. Только через мой труп.

      У Никитушки навернулись слезы, он спрыгнул с табуретки и выбежал из столовой.

      – Как же не стыдно, – накинулся на жену Крутилин. – Ребенок порадовать нас хотел, песенку сочинил.

      – На Рождество положено Господа славить, а не зверье безмозглое.

      Прасковья Матвеевна происходила из купцов, по этой причине мировоззрение ее было дремучим. Обычно Иван Дмитриевич старался с ней не спорить. Но сейчас из-за сына полез на абордаж. Что плохого в том, что малыш хочет кошечку? Наоборот, значит, сердце его добротой наполнено.

      – А почему в Рождество и зверью почести не отдать? Господь-то наш где родился? В хлеву, среди коз и ослов, – напомнил жене Крутилин.

      – Но кошек там не было. Потому что кошки – дьявольское отродье.

      – Придется подарить осла, – пошутил Крутилин.

      Супруга наградила его взглядом, исполненным ненависти, и вышла вон.

      Иван Дмитриевич снова взялся за газету, но слова от возмущения прыгали и смысл ускользал. Потом вдруг спохватился, что на службу опаздывает. Подскочив к зеркалу, он наспех расчесал бакенбарды и выбежал в прихожую.

      Там, спрятавшись за шубами, его дожидался Никитушка:

      – Папенька, папенька, а когда маменька уйдет, мы кошку заведем?

      – Куда уйдет? Что ты говоришь?

      – Что слышал. Вчера она весь день Серафиме Борисовне плакалась: «Уйду я от него, Симушка, уйду. Сил больше нет измены терпеть».

      Иван Дмитриевич верность супруге не хранил, но считал, что она о том не догадывается. А вот оно как оказывается!

      – Так заведем или нет? – повторил вопрос Никитушка.

      Крутилин вздохнул:

      – Посмотрим.

      Агенты уже разбежались – когда Крутилин задерживался, задания им вместо него раздавал чиновник для поручений Арсений Иванович Яблочков. Выслушав его доклад, Иван Дмитриевич испил чаю и приступил к приему посетителей. Их каждый день приходило немало, и каждый со своей бедой. Всех надо было выслушать и по возможности помочь.

      За окном уже темнело, когда в кабинет вошел последний, почтенного вида старичок. Уставший Иван Дмитриевич слушал его вполуха.

      – …с чертями водится.

      – Кто? – чуть не подскочил очнувшийся от упоминания нечистой Крутилин.

      – Как кто? Сосед мой, кассир Венцель.

      – С кем он водится? – переспросил начальник сыскной.

      Вдруг послышалось?

      – С чертями.

      Ивану Дмитриевичу очень