Ленин без грима. Лев Колодный

регистрации читателей библиотеки Румянцевского музея, относящаяся к 26 августа 1893 года:

      «Владимир Ульянов. Помощник присяжного поверенного. Б. Бронная, д. Иванова, кв. 3». Как видим, здесь указан не переулок, а близкая к нему Большая Бронная улица. Почему?

      Как полагают историки, адрес этот – мифический, выдуман читателем библиотеки «в целях конспирации», так как точно известно, что родные его обитали в Большом Палашевском переулке.

      Умерший своей смертью академик Петр Павлович Маслов, в юности примкнувший к социал-демократам, участвовавший в революционном движении (отошел от политики после Октября), познакомился с Владимиром Ульяновым как раз в 1893 году. Уже тогда Маслов поражался целеустремленностью товарища, сосредоточенной на одном пункте, сводившейся к «основной революционной задаче», которая поглощала его ум и волю.

      Вспоминая молодость свою и Ленина после его смерти, академик Маслов в «Экономическом бюллетене» опубликовал в 1924 году воспоминания, где приводится поразительное по откровенности размышление об отличительной особенности характера молодого Владимира Ульянова:

      «Может быть, я ошибаюсь, – писал Петр Маслов, – но мне кажется, что на все основные вопросы, которые можно поставить, его цельность дала бы такой ответ: „Что есть истина?“ – „То, что ведет к революции и победе рабочего класса“; „Что нравственного?“ – „То, что ведет к революции“; „Кто друг?“ – „Тот, кто ведет к революции“; „Кто враг?“ – „Тот, кто ей мешает“; „Что является целью жизни?“ – „Революция“; „Что выгодно?“ – „То, что ведет к революции“».

      Такой вот моральный кодекс революционера. Из этой цитаты во многих изданиях исключался вопрос, касающийся нравственности. И не случайно.

      Запись в регистрационной книге библиотеки – одно из документальных доказательств сформировавшейся в молодости безнравственности Ленина. Если требовалось солгать «во имя революции», то тут же появлялась очередная ложь, маленькая или большая. Сначала – из уст помощника присяжного поверенного помощника адвоката, а в конечном счете – из уст главы правительства.

      В отличие от анкет, что заполняли при советской власти читатели, Румянцевская библиотека содержала всего три вопроса: фамилия, имя, отчество. Профессия. Место жительства. Ни о партийности, о национальности, социальном положении, образовании, прочих подробностях дореволюционный формуляр не интересовался.

      Биографы Ленина, которые пытались выяснить его происхождение, национальность предков, сурово наказывались. Так, на двадцать с лишним лет была изъята из библиотек книга М. Шагинян «Семья Ульяновых», а сама она, по ее признанию, «порядком пострадала» из-за того, что открыла калмыцкое начало в роде отца, чем воспользовались немецко-фашистские газеты. Как выяснила писательница, бабушка Ленина со стороны отца «вышла из уважаемого калмыцкого рода», кроме того, и в жилах русского деда Николая Ульянова текла калмыцкая кровь.

      То, что фашистские газеты Германии придали обычному среди уроженцев