Правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений. В. В. Ершов

и (или) международного права становятся не «разрозненными» «единичными» элементами, «замкнутыми в себе «атомами», а элементами единой, развивающейся и многоуровневой системы форм национального и (или) международного права. В-пятых, убежден: необходимо дифференцировать право и неправо, в том числе, с одной стороны, принципы и нормы права, с другой стороны – позиции судов и справедливость; также следует разграничивать правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений[131].

      Далее, исходя из изложенных точек зрения, применяя терминологию Ю. М. Лотмана, в современной политической, экономической и правовой ситуации данный переломный этап возможно назвать «моментом непредсказуемости»[132]. «Момент непредсказуемости» в праве выражается в том, что прежние «аксиомы» правопонимания, доминировавшие в мире, в частности, в XIX–XX вв, в XXI в. предоставляются теоретически дискуссионными, а практически (и это – главное) непродуктивными. В связи с этим возникла необходимость теоретического переосмысления многих «безусловных», «устоявшихся»[133] и «неоспоримых» «истин» в праве, выработки в настоящее время новых парадигм правопонимания, правотворчества и правореализации, в частности, судебного правоприменения.

      Как отмечалось ранее, фундаментальным критерием действительной научности знания, начиная с XVII–XVIII вв. и до настоящего времени является исследование каких-либо явлений в системе элементов, их составляющих. Л. Берталанфи предложил выдающуюся идею исследования явлений с позиции общей теории систем, в основу которой возможно относить принцип целостности системы, позволяющий преодолевать традиционное механистическое мировоззрение. Данное предложение многие исследователи называют дерзкой теоретической идеей, основополагающим научным открытием, ключевым фактором в научном исследовании, определившим путь к новым взглядам и принципам[134].

      Однако, к сожалению, многие научные и практические работники, как правило, с позиций механистического мировоззрения и структурно-функционального анализа, к сожалению, ограничивают свои исследования традиционными собственно юридическими проблемами. Так, М. В. Антонов, как представляется, излишне категорично и спорно с позиции общенаучных выводов теории систем полагает: «Использование данного понятия легко может привести к сомнительным заключениям, основанным на подмене различных значений термина «система» в ходе рассуждений. Критический взгляд на это понятие позволяет увидеть его связь с небесспорными объективистскими установками в социальной философии и объяснить его убеждающую силу через раскрытие таких трюизмов, на которых покоятся аргументы о системности права.

      Использование в правоведении терминов, производных от понятия «система», чревато недопустимым упрощением понимания нормативного характера права, в ракурсе которого эмерджентность, целостность, структурированность, функциональность, полнота и прочие

131

См. подробнее: Ершов В. В. Правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений как парные категории // Российское правосудие. 2013. № 4. С. 4–23; Он же. Индивидуальное правовое регулирование? Саморегулирование? // Российское правосудие. 2013. № 10. С. 5–14.

132

Лотман М. Ю. Культура и взрыв. СПб., 2010. С. 108.

133

Черданцев А. Ф. Указ. соч. С. 5.

134

Берталанфи Л. Общая теория системы: критический обзор // Исследования по общей теории систем: Сб. переводов; вст. ст. В. Н. Садовского, Э. Г. Юдина. М.: Прогресс, 1969. С. 23, 24.