Два квадрата. Юрий Бурносов

краешком туфли холодную воду. – Так и быстрее, и проще. Мы же не на балу.

      – Благодарю, – коротко поклонился чирре. Перед отъездом из столицы Бофранк навел о нем кое-какие справки: сорок девять лет, вроде бы из мелко поместных, родом с востока, вроде бы служил в кирасирах. Дослужился до секунда-капрала, вышел в отставку по цензу о рангах и наградах, по возвращении в родные края женился, был избран чирре. Для бывшего кирасирского секунда-капрала у Демеланта было слишком тонкое и красивое лицо, отнюдь не покрытое шрамами, как того можно ожидать от старого рубаки. Такого, как в известной сирвенте:

      Вся жизнь – боевая страда:

      Походный разбить бивуак,

      Стеной обнести города,

      Добыть больше шлемов и шпаг.

      Господь, не неволь

      Ждать лучшей из доль:

      Любовных услад

      Мне слаще звон лат.

      – Велите отвезти тело в поселок и положить на холод, – распорядился Бофранк. – Ледник, думаю, найдется?

      Он никак не адресовал свой приказ, посему Демелант и староста переглянулись, и после короткой паузы чирре что-то велел вполголоса своим людям. Двое сняли притороченный к седлу рулон и принялись развязывать ремни – это оказалось большое грубое полотнище, покрытое пятнами – видимо, от недавнего использования с той же целью. В него и завернули покойницу.

      – А голову? – спросил молодой гард. Он был напуган, редкие светлые усики на верхней губе дрожали.

      Бофранк пожал плечами:

      – Голову бросьте туда же.

      Молодой послушно выполнил это, ухватив голову за пышную косу, заплетенную баранкой. Золотистые волосы слегка подмокли кровью, но даже в этом сумрачном и промозглом месте, казалось, излучали солнечное тепло, сродни тому, как делают это крупные спелые колосья.

      Бофранк сделал несколько энергичных движений руками, потому что замерз, да и позвоночник начал побаливать. Больше тут делать было нечего. Следов нет, да и какие следы – мох, словно плотный ковер с густым ворсом, скрывал все. А с телом можно разобраться и в поселке.

      – Я закончил, – сообщил он старосте. Тот учтиво кивнул и осведомился, как соблаговолит поехать хире конестабль – в своей карете или в карете старосты.

      – Я поеду верхом, – сухо ответил Бофранк. – Аксель, выпряги Рыжего.

      Аксель послушно выпряг Рыжего и подвел к конестаблю.

      – Хире чирре, вы не откажетесь быть моим попутчиком?

      – С удовольствием, хире прима-конестабль.

      – А вы можете ехать вперед, – сказал старосте Бофранк. – Аксель, разберись с ночлегом и обедом… вернее, уже ужином. Мы с чирре долго не задержимся.

      Кареты со скрипом развернулись и вскоре уже скрылись из виду за холмом, увозя старосту, гардов и обезглавленную покойницу. Демелант спокойно стоял у дерева, сложив руки на груди.

      – Что вы думаете, чирре? – спросил Бофранк, развязывая шнурки на подсумке.

      – Вы специально удалили людей, чтобы говорить не чинясь?

      – Вы правы. Не думаю, что в том была сильная