Лжедмитрий. Игра за престол. Михаил Ланцов

в приданое войско папистов с великим множеством ксендзов. И сел бы Дмитрий в Москве. Вроде Рюрикович, но без армии Рудольфа – никто. Верный. Податливый. Удобный.

      – Возможно, – буркнул Борис Федорович.

      – А больше и некому, – развел руками патриарх. – Все остальные либо бедны, либо им нет никакого дела до нас. Та же Франция или Испания. Что мы им? Очень далеки. Хотя могли бы при желании.

      – Кстати, не люди ли кесаря мутят воду в Москве? Хм?

      – Сегодня же начну выяснять, – серьезно ответил патриарх, коря себя за то, что раньше не отдал очевидный приказ.

      Глава 5

      26 сентября 1603 года, Москва

      Дмитрий медленно смещался по влажной земле улицы, стараясь не упускать из вида врагов. Перед ним были три казака. Четвертый корчился, валяясь в стороне. А он, выставив перед собой шпагу[22] с дагой[23], пытался унять волнение и сосредоточиться на поединке.

      Вчера вечером он имел очень неприятный разговор с представителем Московской торговой компании англичан. Поначалу-то тот пытался обещаниями и красивыми словами подвигнуть Дмитрия на бунт. Дескать, тому только и нужно, что выйти на площадь да призвать народ. Все остальное они сами сделают. Конечно, не бесплатно. Его, видите ли, тяготило то, что царь Борис не расширил привилегии англичан, которые были «недостаточными и просто оскорбительными» для «честного» торгового люда. Но «безродный рейтар» не внял его словам. Даже посмеялся, поинтересовавшись, не с ирландцами[24] ли тот московитов перепутал? Тогда сей знатный гость торговый перешел к угрозам. На что Дмитрий пообещал сдать нечестивца прямо в руки разбойного приказа, притащив за шкирку.

      Англичанин от таких заявлений совсем чувство меры потерял и самосохранения. Начал махать руками. Брызгать слюной. Да и вообще вести себя невоспитанно. Так что Дмитрию пришлось прописать болезному несколько «отцовских лещей». Исключительно в лечебных целях. Не то чтобы у Димы был хорошо поставлен удар, но «двоечка» зашла знатно: левый кулак – в зубы, а правый – в ухо. Да с разворота. Видно, не готов был англичанин к такому формату беседы. Сразу перешел в позицию «партер». Вот наш герой и не сдержался, добавив по афедрону сапогом. Уж больно это напрашивалось само собой.

      А утром появились эти кадры.

      Выскочил из лавки на крики. А тут вот они. Слуг уже зарезали. Стоят, его ждут. И скалятся гадко.

      Если бы напали с ходу – тут бы и конец. Но нет. Переоценили свои силы.

      Дмитрий же их удивил. Да и дестрезы[25] они не знали. Вот первый и попал впросак, потеряв удобный момент. Оставалось решить, что делать с этими тремя, кружащими с ним в танце.

      Конечно, с техникой у них полный швах. Это было видно даже невооруженным глазом. Да и кто их тут толком учить станет? Бандиты и разбойники, коими в те годы были казаки практически поголовно, редко когда особыми боевыми навыками отличались. Пытливостью? Да. Находчивостью? Безусловно. Способностью искать нестандартные пути? А как без этого? Одна беда – боевого опыта у этих наверняка вагон и маленькая

22

Шпаги не нужно путать с современными спортивными рапирами-прутиками. Первые боевые шпаги появились в XVI веке, являясь, по сути, обычными мечами с развитой гардой для удобства применения сложных техник фехтования. Таковыми они и оставались до XVIII включительно, совершенствуясь и прогрессируя.

23

Дага – вид кинжала.

24

В те годы в Ирландии англичане устроили фактически апартеид, удерживая его более трех столетий и совершенно вогнав ирландцев в ничтожество, грабя, убивая и безжалостно эксплуатируя.

25

Дестреза – испанская техника фехтования. Основные движения во время боя построены на аспектах логики и геометрии. Истоки дестрезы относятся к 1569 году, так что на Русь в 1603 году техника еще не пришла даже в теории. Да и развита была очень скудно. Долгие годы была самой совершенной везде, где требовалось индивидуальное мастерство боя, прежде всего для дуэлистов (бретеров) и наемных убийц. На принципах, близких к дестрезе, выстроены многие виды современного ближнего боя. Дмитрий же изучал дестрезу в ее наиболее развитом и совершенном виде, вобравшем в себя немало приемов и тактик главного конкурента – итальянской школы.