Игра в прятки. Алекс Марин

не забыла, то я– гей. А ты знаешь, как относятся к геям? Ты знаешь, как общество смотрит на тебя, стоит тебе взять любимого человека за руку? В этом же не т ничего страшного! А знаешь, каково это, отвечать родителям, которые так ждут внуков, что внуков не будет? Но это моя правда. Она такая же, как и я сам. Правду принимают, правду разделяют, правду слушают. Это лучший исход. Но есть и другой: осуждение, враждебный настрой, обида, непринятие. Вот с этим, Ами, я сталкиваюсь чаще всего. – Тейт скрестил руки на груди и глубоко вздохнул.

      – Ты мне нравишься таким такой ты есть! И ещё, пожалуйста, говори мне правду, я обещаю, что постараюсь, научиться слушать. Может тогда я научусь не обманывать себя. Меня пугает это. Мне кажется, что стоит мне хоть, что-то поменять, кому-то довериться, кого-то пустить в свою жизнь, как тут же мой привычный уклад развалится. Всё будет сломано. Меня пугает, что тогда, возможно, то, что меня устраивает сейчас по тем или иным причинам, перестанет меня устраивать. Да и об этом я стараюсь не думать. Я механически выполняю свои обязанности, выполняю свою работу. Потому что так надо, потому что я решила, что так надо. Потому что я уже не могу по-другому. – Амелия вздохнула и залпом допила содержимое стакана.

      – Не надо бояться. В этом нет ничего плохого, зазорного, страшного. Это жизнь и её нужно жить, её нужно чувствовать, а не просто выполнять, что-то механически, понимаешь? Ты часто звонишь родителям?

      – Пару раз в неделю. Когда я с ними говорю, мне кажется, что я их разочаровала, не оправдала их надежды, понимаешь?

      – Не понимаю. Твоя семья любит тебя и ждет тебя. А ты прячешься за работу и от них. Ты вообще огораживаешь себя от проявления чувств– это не правильно. Ты не даешь себе дышать. Невозможно обезопасить себя. Ты же читаешь книги над которыми плачешь, ты смотришь фильмы, которые не оставляют тебя равнодушной.

      – Ты прав, но тут я знаю в каком именно моменте мне станет грустно, больно, обидно. Я знаю, что могу закрыть книгу и выключить фильм. Я знаю, что могу просто сказать себе, что это всё не правда, вот и все. – Амелия жестом попросила официант повторить заказ. Тепло вина разливалось в грудной клетке и становилось, как-то необыкновенно легко.

      – Ты выбрала не тот путь, и сейчас твоё подсознание подает тебе тревожные сигналы, так остро реагируя на случайного прохожего. Ты это понимаешь? Ты тоскуешь по тому, кого никогда не встречала. Тебе необходимы эмоции, Ами!

      – По тому, кого никогда не встречала… Знаешь, мне снился сон. Сон словно дымкой обволакивал мои мысли и разливался серотанином по моим венам, Тейт. Сон был таким восхитительным и потрясающим. Я чувствовала. Я испытывала настоящие, живые эмоции к человеку. Странно просыпаться с ощущением прикосновений. Это так пугающе, так…

      – По живому, Амелия, это значит чувствовать, позволять себе чувствовать.

      Вечер сменял день, фонари разливали свой свет, отражаясь в лужах. Деревья бросали свои тени и мир окутывала дымка, тишина и дождь нежно убаюкивал этот мир, который устал, который перестал чувствовать и боялся боли,