Возвращение троянцев. Ирина Измайлова

кораблей. Сети не очень этому удивился: он слышал, что в Трое женщины куда самостоятельнее, чем во многих других землях (впрочем, у знатных египтянок тоже было достаточно свободы, и египтянину такое положение дел не казалось странным), а потому царедворца и не удивило, что троянка разъезжает на колеснице одна. Но, взглянув на нее, он невольно замер: женщина была удивительно красива. Строгий темный хитон искусно драпировал ее великолепную фигуру, но не мог скрыть совершенной формы плеч и девической чистоты кожи, вызолоченной загаром, как мрамор драгоценной статуи[2]. Белое покрывало во время езды соскользнуло с головы, открывая стройную шею и гладкие, сколотые узлом на затылке волосы цвета светлого золота. Черты лица были идеальны, но по-настоящему прекрасной женщину делало не это. Ее огромные, светлые, как чистый родник, глаза светились покоем, в них было то необычайное, совершенно особенное выражение, какое бывает только у очень счастливых женщин. И лишь спустя какое-то время Сети, пораженный этой красотой, понял, что женщине, скорее всего, не меньше тридцати пяти…

      Терсит, сразу приметивший колесницу, повернулся и, когда наездница, подойдя, встала в трех шагах от него, спросил, украдкой поглядывая на египтянина:

      – Что такое, Елена? С чего ты вдруг приехала, да еще одна? Что-то случилось? Надеюсь, не с детьми?

      – Нет, нет, Терсит! – поспешно проговорила она. – Оба наших малыша набегались и спят. Но в город прибыл караван с кедровой древесиной, нужно отобрать, что везти сюда, для строительства кораблей, а что можно оставить и отдать мастеровым. Царица велела позвать тебя, и я сказала, что сама позову. У мужчин много работы. А я скучаю: ты ведь бываешь дома только рано утром и поздно вечером. А кто это к нам приехал?

      – Послы от царя Двух царств… Я правильно называю вашу страну, Сети? Учти, он понимает наш язык и даже кое-как на нем говорит. Сети, это моя жена. Ее зовут Елена.

      – Елена Прекрасная! – воскликнул, не удержавшись, египтянин, даже не подозревая, что попал в цель и не понимая, почему женщина от этих слов не покраснела, а, напротив, слегка побледнела и смешалась.

      Но Терсит улыбнулся и подмигнул:

      – Именно так ее и прозвали. И другой на моем месте не пропадал бы целый день на строительстве, имея такую женушку, но я, вероятно, дурак: я в ней совершенно уверен. Ну, Елена, не обижайся, я же шучу – за пять лет пора привыкнуть к моим дурачествам! Сети привез нам вести. Знаешь, от кого?

      – От Гектора и Ахилла! – вскрикнула Елена, проявляя ту необычайную, чисто женскую догадливость, которую нельзя объяснить ни умом, ни сообразительностью, но только особым чутьем подсознания. – Да?! О, Артемида-дева, это так?!

      – Так, так, угадала! – Терсит не скрывал счастливой улыбки. – И ты сейчас же поедешь назад, в город, чтобы сообщить обо всем царице, и чтобы за нашими гостями прислали хотя бы пяток колесниц (больше-то у нас пока не наберется!), а остальным лошадей привели, что ли… Не пешком же им тащиться через равнину!

      Глава

2

Древнегреческие скульптуры не были белыми, как принято думать. Скульпторы раскрашивали свои творения – волосы статуй золотили, тонировали глазные яблоки, красили одежду. Многие годы пролежав в земле, скульптуры утратили этот декор.