Москва и жизнь. Юрий Лужков

согласен, что это серьезный недостаток. Но знаю по собственному опыту, что он быстро проходит.

      Все засмеялись и решение единогласно приняли.

      Как видите, занял руководящую должность без какой-либо «мохнатой лапы». Выдвинули меня кадровики, а не тесть, как можно прочесть обо мне в Интернете, умерший за пятнадцать лет до моего назначения начальником.

      Бросаю пить и курить раз и навсегда

      С куревом «завязал» в 28 лет, после того как перешел на службу в Госкомитет и стал руководителем. У меня курение отнимало много времени, курить приходилось выходить из комнаты, где работали другие сотрудники. Поэтому решил бросить курить не из-за проблем, связанных со здоровьем. Моя цель – все время на службе отдавать работе.

      Курил крепкие папиросы «Беломор», как все, потом перешел на появившиеся сигареты, такие дешевенькие, как «Прима». И с «Беломором» не расставался лет двадцать. Есть известное выражение: «Нет ничего проще бросить курить. Сорок раз бросал». У меня получилось бросить папиросы и спички раз и навсегда.

      Что пили? Водку, конечно, она стоила недорого, считаю ее самым лучшим крепким алкоголем. На хорошей воде она лучше коньяков и виски.

      Вина в моем кругу пользовались меньшим почетом. Популярным в компаниях считался недорогой довольно крепкий портвейн 777, в народе его называли «Три семерки» или «Три топора», за сходство очертания цифр с топором, и «Очко», в картах сумма трех семерок равнялась очку – 21.

      Ставился на стол более дорогой «Джаус», белое марочное вино из Таджикистана. Страна большая, везли вино в столицу отовсюду. Шли в ход сухие грузинские, молдавские вина. Разночинная публика, к которой я себя относил, пила их с удовольствием.

      При Хрущеве в обмен на наше вооружение танкеры везли из Алжира темно-красное вино. Его разливали в поселке Солнцедар у Геленджика и выпускали под названием «Солнцедар». Вино отличалось дешевизной и плохой репутацией. Говорили, что алжирское вино пить нельзя, им хорошо красить заборы. Судя по тому, что много лет спустя после застолий я запомнил названия, исчезнувшие с прилавков, принял я на грудь много.

      Пить «завязал», когда в министерстве понял: водка мешает делу. Моя служба сопровождалась постоянными командировками на предприятия. Когда приезжал в другие города, меня как начальника хорошо принимали и по русскому обычаю накрывали стол с бутылками и щедрой закуской. Утром встаешь после застолья – голова несвежая, жизнь и работа не в радость.

      Тогда всем друзьям и сотрудникам сказал: все, на пять лет устанавливаю на выпивку мораторий. Слово это в эпоху «разрядки международной напряженности» между СССР и США стало модным в политике, не сходило со страниц газет. Все посмеялись на мои слова, но потом убедились, что не шучу, я перестал участвовать в компаниях, где выпивали от души. Что позволило мне резко высвободить время для самого важного. Я считаю, главная цель настоящего мужчины – работа и результат.

      Мораторий мне так понравился, что по истечении пяти лет я не размышлял, «быть или не быть», и сказал