Второй вариант. Юрий Теплов

здесь, лучше увидеть новый вариант дороги, как убедительнее обосновать его: и короче, и с землей будет проще. Галечная коса с тальником – идеальный карьер. И плечо возки минимальное. Подумал про карьер и сразу вспомнил Ольгины слова, сказанные в зимовье о том, что речки болеют. Вот она, Эльга, укрылась подо льдом и не знает, что человек уже пришел и готовится взрыть ее берега.

      – Ты не слушаешь меня, Женя?

      – Слушаю. – Он отогнал мысли. Не отбросил прочь, а именно отогнал с усилием, вернее, отодвинул их на потом.

      – Волк – жестокий санитар, Женя. Сильный, ловкий, осторожный. Но очень жестокий. И Дрыхлин такой же. Я узнала его.

      – Разве ты встречала его раньше?

      – Нет. Я видела его следы около дядиного зимовья.

      – Какие следы?

      – Четыре дня назад, когда кто-то унес из зимовья шкурки.

      – Не может этого быть!

      – Я видела. Дядя хотел исполнить закон тайги. Я отговорила его.

      – Я ничего не понимаю, Оля. Какой закон?

      – Вор должен умереть. Это старый закон, злой закон. И справедливый. Сейчас законы добрые. Особенно в городе. Если человек украдет, ему объявляют выговор.

      – Оля, а ты не могла ошибиться?

      У Савина смутилась душа, все в ней перевернулось и смешалось. Ну не мог, никак не мог согласиться он, что Дрыхлин – вор. Это не укладывалось в голове, противоречило тому, что он чувствовал и видел. Ведь от Дрыхлина он впервые услышал про законы тайги и поверил в них, поверил ему самому, выстроив на этом свое убеждение. И вот теперь все рушилось, вызывая чувство, близкое к отчаянию.

      – Ты всегда веришь людям, я знаю, – сказала Ольга.

      – А ты?

      – Я тоже верю. Но мои глаза видят лучше.

      – Может быть, ты все-таки ошиблась? – повторил вопрос Савин, пытаясь задержать разваливающееся здание и в то же время видя, как оно уже рушится.

      – Не верь Дрыхлину, Женя. И не отдавай ему Эльгу.

      И вдруг словно просветилось сознание Савина. Как при вспышке, он увидел летний день, коротеевский карьер на галечной косе. Они с Хурцилавой уезжали к Синицыну. Коротеев инструктировал своего «лейтенанта быстрого реагирования», как вести с Синицыным переговоры насчет запчастей, когда тот прервал его:

      – Чтоб я никогда не увидел гор, если это не Паук пожаловал.

      Савин успел только заметить невысокого полного человека, спускавшегося к реке. Да ведь это же был Дрыхлин! Недаром облик его показался знакомым Савину, когда они встретились перед выездом сюда. Но почему «Паук»? И почему засуетился Коротеев?

      Что-то наматывалось на один клубок, но все какие-то обрывки. Паук… соболь… украл шкурки…

      – Ты говоришь, это четыре дня назад было, Оля?

      – Да…

      Четыре дня назад они строили палатку – жилье для механизаторов, для тех, кто будет разрабатывать карьер. Командовал Синицын, солдаты и офицеры валили деревья для сруба, таскали их поближе к вертолетной площадке. Давлетов взялся было делать замеры, но Синицын очень вежливо попросил его несколько изменить стандарты, предложил сделать два окна прямо