Жестокие романтики против Кровавых гегемонов. Роман Ключник

из предыдущей книги – выдержка из протокола заседания ЦК Советов Терской области: «Постановили:… 1) Не разрешать казакам уборку озимых хлебов… 4) Предложить Чеченскому окружному исполкому немедленно вселить чеченцев во все станицы, откуда выселены казаки…» (ЦГА РСО).

      Обращаю внимание – первым пунктом этого постановления коммунисты обрекали казаков на голодную смерть, морили голодом.

      «Когда красные ворвались на Северный Кавказ, возобновился геноцид казаков – на этот раз терских. 1,5 тысячи семей на Тереке объявили „контрреволюционными“ и репрессировали. 11 станиц решено было отдать „революционным“ чеченцам и ингушам. Их население – 70 тысяч казаков, подлежало депортации. Окружив станицы и хутора, людей выгоняли из родных хат и под конвоем повели на север. Но „упростили“ проблему. По пути каратели и „революционные“ ингуши набросились на беззащитные колонны, принялись рубить и резать без разбора пола и возраста, ударили пулеметы. Дорога на Беслан была завалена трупами казаков, казачек, их детей», – отметил в своей книге историк В. Шамбаров. Как специалист по Кавказу весь этот кошмар с русскими казаками курировал И. Сталин, который докладывал главному палачу – Ленину:

      «…Выселено в военном порядке пять станиц. Недавнее восстание казаков дало подходящий повод и облегчило выселение, земля поступила в распоряжение чеченцев. Положение на Северном Кавказе можно считать устойчивым…» (РЦХИДНИ, из исследования Н. Нарочницкой).

      «Что русские? Всем хороши, но не хватает одного – твердости.

      А наше спасение именно в этом», – говорил В. И. Ленин-Бланк об обманутом, побежденном, оккупированном народе. Ленин хвалил Бронштейна, его кровавую безжалостную беспощадность – называя её твердостью. Но и Сталин был надёжно «тверд», и Ленин это знал, ценил.

      Только после тяжелейшей мировой войны вместе с русскими против Запада, Гитлера, и впечатленный подвигом и характером русского народа, Сталин стал искренне симпатизировать русским, стал лояльным к русским, а в какой относительной степени была у него эта любовь к русским – говорит убийство им элиты русских в этот период в «ленинградском деле» – Кузнецова, Вознесенского и пр. Можно в разной степени идеализировать Сталина, но без понимания вышеизложенного невозможно правильно понять многие действия Сталина до 1945 года.

      Особенно остро стала тема национальности вождя после 1921 года – после Кронштадта, пролетарских и крестьянских восстаний и после смерти Ленина в атмосфере сильного антисемитизма «масс» и членов партии… Если бы Ленин не картавил, то был бы совсем похож на русского, хотя его и так, к удовольствию многих, ошибочно воспринимали как русского. Кого поставить после смерти Ленина: своего, надежного, похожего на русского? – Смешного дедушку Калинина или непредсказуемого Бухарина? Кого – свадебным генералом, русской афишей? Остальных русских из команды захватчиков – опасно. Бронштейн-Троцкий рвался к власти, но этот