Темный инстинкт. Татьяна Степанова

Кравченко.

      В кабинете стало тихо. Потом Сидоров совсем иным тоном ответил:

      – Абсолютно не уверен. Поэтому и сижу тут с тобой.

      – Ты никогда не попадешь туда, куда очень хочешь попасть, Шура. Понял – нет?

      – А куда именно я хочу попасть?

      – В дом Зверевой. Вернее, в круг ее общения, ее семью. Ни-ко-гда. И ты это знаешь. Так вот. Я тебе помогу. – Кравченко наклонился. – Я уже – там. И я готов кое-чем с тобой поделиться и кое-что за тебя там внутри этого круга провернуть.

      – Что именно?

      – Опрос граждан, наведение справок, наблюдение и, если понадобится, даже оперативный эксперимент.

      Сидоров улыбнулся:

      – Подкованный ты парень, Вадик. А знаешь, так нагло и настырно мне еще никто себя не предлагал.

      – Конфиденты по нынешним меркам – люди небескорыстные, – теперь усмехнулся Кравченко. – И если они себя вдруг кому-то предлагают, значит, жертва эта, по их мнению, окупится.

      – Ну, положим, я согласен. И даже очень рад такому нашему… ну, скажем, сотрудничеству. А дальше что?

      – А дальше будем менять баш на баш. Честно и справедливо по мере возможности. Информациявнутренняя за информацию внешнюю.

      – А что тебе от меня нужно конкретно?

      – Пока что результаты судебно-медицинской экспертизы трупа Шипова, результаты осмотра места происшествия и все о свихнувшемся Пустовалове.

      Сидоров взвешивал требуемое и предлагаемое.

      – И никаких там бумаженций – контрактов, подписочек и тэ пэ, – подытожил Кравченко. – Я их не люблю.

      – Я тоже. Но вообще ты многого хочешь. Аппетит шире рта у тебя, Вадик.

      – Я свое сказал. Решать тебе.

      Опер решал недолго. Поднялся, полез в сейф, достал оттуда пачку фотографий, початую бутылку водки, а из ящика в столе два пластмассовых стаканчика.

      – Один вопросик на предмет проверки искренности конфидента, – он разлил по стакашкам. – А сколько Зверевой лет?

      – Пятьдесят два года. А ты… вы что, даже не допрашивали ее тогда?!

      – Какое там! Прокурор вякнул, краснея и бледнея: а не ответите, мол, нам на вопросики, она на него глянула – он и заткнулся. Но ей, конечно, не до вопросов тогда было, понимаем. Но и сейчас, Вадик, на протокол положить такую женщину – та-а-кую женщину никто из наших тут не осмелится. Духа не хватит. Уедет – пошлют потом отдельное поручение, на МУР спихнут, а там… Ладно, это теперь уже неважно, а важно то, что шабашник Коровин убиенный тебя не интересует? Так, нет?

      – Мне за него платить не будут. А он действительно шабашник?

      – Действительно. То опознание участковым полностью подтвердилось. И действительно, ездил в город за водкой. На обратном пути его и замочили.

      – О нем мы будем скорбеть. Пока что. Но вспомним непременно, если понадобится. А вот о Пустовалове…

      – Бери снимки. Полюбуйся. Это он по первому своему делу, когда напал на соседа по лестничной площадке. У того в результате тяжкие телесные – полгода в гипсе, потом инвалидом стал.

      – А