После расстрела. История русской родовой дворянки. Зейтулла Джаббаров

неподалеку от белого кумбеза.

      Три дня я не ходил на работу, а на четвертый мне передали, чтобы я вышел и работал до полудня.

      Я все сделал так, как она завещала. Поминки были скромные, нанял повара для приготовления блюд, на длинные столы поставили хлеб, салаты, сыр и халву. Я дал три, семь и сорок дней, расплатился с муллой, которому подарил Коран в интересном переплете. В отделе горкоммунхоза заказал надгробный камень. На сороковой день я с членами семьи побывал на кладбище, и мулла читал суру «Ясин» из священного Корана. Вокруг места захоронения матери уже были свежие детские могилки. И это вполне объяснимо, она любила детей.

      Мария тщательно скрывала свое происхождение, чтобы не пережить повторно все ужасы расстрела семьи, слуг и доктора Боткина. Из-за страха быть обнаруженной она даже не позволяла, чтобы её сфотографировали вместе с моей семьей. Но вот о тайне хорошо написал поэт Евгений Евтушенко:

      У каждого свой тайный личный мир!

      Людей неинтересных в мире нет.

      Их судьбы – как истории планет.

      У каждой все особое, свое,

      И нет планет, похожих на нее.

      А если кто-то незаметно жил

      И с этой незаметностью дружил,

      Он интересен был среди людей

      самой неинтересностъю своей.

      У каждого – свой тайный личный мир.

      Есть в мире этом самый лучший миг.

      Есть в мире этом самый страшный час,

      Но это все неведомо для нас.

      И если умирает человек,

      С ним умирает первый его снег,

      И первый поцелуй, и первый бой…

      Все это забирает он с собой.

      Да, остаются книги и мосты,

      Машины и художников холсты,

      Да, многому остаться суждено,

      Но что-то ведь уходит все равно!

      Таков закон безжалостной игры.

      Не люди умирают, а миры.

      Людей мы помним, грешных и земных.

      А что мы знали, в сущности, о них?

      Что знаем мы про братьев, про друзей,

      Что знаем о единственной своей?

      И про отца родного своего

      Мы, зная все, не знаем ничего.

      Уходят люди… Их не возвратить.

      Их тайные миры не возродить.

      И каждый раз мне хочется опять

      От этой невозвратности кричать.

      На семь дней я ездил на кладбище вместе с муллой, который прочитал суру «Ясин». Было одиноко и грустно. И это чувство вполне раскрывает приведенное мною ниже стихотворение:

      Жизни сладостные тайны

      Обнимают все творенье.

      Этот мир-стихотворенье

      Об одной любви бескрайней.

      Но так часто мы бываем

      В этом мире не такими.

      Я слезами обливаюсь

      Над объятиями людскими.

Архиепископ Иоанн (Шаховской).

      До распада СССР