Трое из навигацкой школы. Нина Соротокина

чертов сын, кресла. Пошли.

      Вельможа проводил глазами драгун, встал, взял свечу и медленно, припадая на левую ногу, пошел к боковой двери.

      Котов лежал в дальней комнате на полу, подтянув колени к подбородку. Мужчина поставил свечу на стол, отошел к окну и стал ждать.

      Наконец лицо Котова ожило, он поморщился и встал на четвереньки, мотая головой и пытаясь понять, где он находится. Заметив у окна мужскую фигуру, он разом все вспомнил, еще раз тряхнул головой, отгоняя дурноту, и вскочил на ноги.

      – Сбросил женские тряпки? А ну пойдем! – И Котов, широко расставив руки, бросился к окну.

      – Не узнаешь? – тихо спросил вельможа.

      Пальцы Котова, сомкнувшиеся на кружевном воротнике, разжались, он отпрянул назад и неуклюже, весь обмякнув, сел на пол.

      – Иван Матвеевич… Ваше сиятельство… Как не узнать, – пролепетал он на одном дыхании. «Он, он! Неужели он? Что за наваждение такое? Откуда он здесь взялся?» – Котову показалось, что мысли эти пронеслись в голове с грохотом, словно табун лошадей. Он судорожно с хрипом вздохнул.

      – Зачем за девицей гнался?

      – Это не девица. Это Алешка Корсак, опасный преступник, заговорщик.

      – У тебя все преступники, один ты чист. Может, наоборот, а? Про девицу забудь. Достаточно ты на своем веку людей к дыбе привел.

      – Ошибаетесь, ваше сиятельство. – Котов старался говорить с достоинством, но голос его дрожал и зубы выбивали дробь.

      «Сейчас бить начнет. Князь Черкасский всегда был скор на расправу», – покорно подумал он, придерживая рукой цокающую челюсть и перемещаясь из сидячего положения на колени.

      – Отец предупреждал меня, что ты плут, что тебе верить нельзя. Ты не плут, ты подлец!

      – Благодеяния вашего родителя я не забыл и помнить буду до смертного часа. А в вашем деле, поверьте, ваше сиятельство, я играл совсем незначительную роль. Оговорил вас Красный-Милашевич. Это всякий знает. У любого в Смоленске спросите и каждый скажет: «Котов не виноват».

      – Милашевич казнен, и ты это знаешь. Теперь на него все валить можно. Но бог с ним, с Красным-Милашевичем. Он ведь только меня с дороги убрать хотел, а смоленская шляхта ему была не нужна. Веденского кто под розыск подвел? Тоже Милашевич? А Зотов зачем тебе понадобился? Он-то совсем ни при чем. Он только в шахматы ко мне играть ездил.

      – На коленях молю, ваше сиятельство, выслушайте…

      – У тебя еще будет время поговорить. Пошли.

      Черкасский коротко взмахнул рукой и пошел к выходу. Котов с трудом поднялся и последовал за ним.

      Они прошли залу, где служитель тушил колпаком последние свечи, спустились по лестнице. У подъезда стояла запряженная цугом карета. Высоченный гайдук с нагайкой в руке отворил перед князем дверцу.

      «А ну как эта плетка пройдется по моим ребрам», – подумал Котов, забившись в угол кареты.

      – Трогай! – крикнул Черкасский.

      «Нет, не будет он меня бить, – продолжал размышлять Котов. –