Итальянская любовь Максима Горького. Екатерина Барсова

По-моему, у девицы не все дома. Ей прислали справку из генеалогического центра, что она является…

      – Я все слышал, – перебил ее Василий. – Что ты думаешь обо всем этом?

      – Стандартная проверка, и дело будет закрыто. Ребята из этого центра работают обычно четко, ну а вдруг сбой?

      – А если не сбой?

      – Ну тогда нашей клиентке крупно повезло. Оказалась в родстве со знаменитым итальянским родом!

      – Ты думаешь, они с энтузиазмом воспримут весть о родственнице из России?

      – Это уже ее проблемы.

      – Верно! Что у нас там на обед?

      – Ничего. Холодильник пуст. А ты вроде на диете?

      Габариты начальника в последнее время упорно стремились к шару. Вася Курочкин пыхтел, сердился и клялся, что с понедельника садится на строгую диету, но проходил день-два, и все начиналось сначала. Пристрастие Васи к бургерам, жареной картошке, пиву, соленой рыбке делало свое дурное дело.

      – На диете! – отозвался внезапно сникший голос. – Но есть-то хочется!

      – Ради фигуры можно и потерпеть!

      – Рыжикова! Не учи шефа!

      – Я о тебе беспокоюсь!

      – Я сам о себе побеспокоюсь!

      – Не видно!

      – Я заказываю пиццу, – с угрожающими нотками сказал Курочкин. – Твой выбор? С грибами? С салями или с ананасами?

      – С устрицами! – пошутила Анна.

      – Сейчас посмотрим в меню. Кажется, это новинка…

* * *

      Вера вышла на улицу в смятении. С одной стороны, она честно выполнила свой долг. С другой… Правильно ли она поступила? А вдруг сотрудники «Клио» обратятся за разъяснениями в генеалогический центр, а им напишут опровержение, сообщат, что данные ошибочны?

      Вера со вздохом призналась себе, что ей очень нравилось думать, будто она принадлежит к древнему итальянскому роду Орбини. И лишиться этой сказки не хотелось!

      Липа пахла так сладко и маняще, что ноги сами собой понесли Веру к оазису аромата. Сделав несколько шагов, она очутилась в небольшом скверике между домами, где и высилось дерево, распространявшее вокруг себя чарующие флюиды.

      Вера опустилась на скамейку. Пискнула эсэмэска. «Мам! Я купаюсь в море! У нас тут весело. Гоша съел мой завтрак и показал ужа».

      Следом за эсэмэс возникла фотография сына – веселого, загорелого, Паша стоял, победно вскинув ладошку вверх.

      Слава богу, пристроила сына. Почти на все лето…

      Вера вспомнила, как она мучилась в конце весны: куда отправить сына на отдых. Мать наотрез отказалась выезжать на дачу, потому что у нее «интуиция»: ей вот-вот позвонят и пригласят в театр. С годами у матери это стало почти манией. Оставлять Пашу на все лето в Москве было бы настоящим преступлением. Достаточно прошлого скомканного лета, когда редкие поездки на дачу сопровождались материнскими скандалами: что она, Вера, не умеет толком устроить свою жизнь и все надеется на мать.

      Это была чудовищная неправда. Вера уже давно ни в чем на мать не надеялась, а строила жизнь сама. Горькая правда состояла лишь в том, что Вера не имела в своем кармане несколько миллионов, чтобы купить себе квартиру и переехать от матери. Разменивать