Путь пешки 3. Смена короля. Татьяна Лемеш

что не в изнасиловании дело?

      – Они вчера Домку убили. И Олега, возможно, тоже – я опять сорвалась в плач.

      Ефим решил сразу это дело пресечь:

      – Ты уверена? Погоди плакать – может и не из-за чего… Ты тела-то видела?

      – Нет… – и я все подробно рассказала им, всю сцену у реки.

      Когда я описывала поступок Алексея, Ефим чему-то развеселился и даже покачал головой.

      – Эх, алексайос! Вот уж точно греческий дьявол! Все в своем духе – так и не остепенился, несмотря ни на что!

      – Это ты о чем вообще? И откуда ты знаешь про греческого дьявола – Виктор рассказал?

      – Да что мне твой Виктор… Уж не знаю – в чьей жизни алексайос отличился больше, чем в моей…

      – Так ты что – тоже оттуда? Откуда и Алексей?

      – Ну да.

      – И знаком там с ним был? А почему же он здесь виду не подавал, что вы знакомы?

      – Ну как вам сказать… Я с ним знаком, а он со мной – нет…

      Тут уже подключилась и Мила:

      – Ну расскажи – интересно же! Ну пожалуйста…

      – Эх, девоньки… Ну так уж и быть – расскажу.

      ***

      – Начну с самого детства, когда я впервые увидел алексайоса – так его называли греки и мы тоже – ну, моя мать и жители нашей деревни. Все мы о нем знали, некоторые встречали – но солдатам не выдавали, хотя награда за него была обещана немалая… Очень много добра он нам принес, причем бескорыстно, никогда никакой платы не брал и даже в дома не заходил, когда звали отблагодарить хоть угощением… Так вот, как-то мальчишкой пас я коз в горах, а козы – они создания резвые, скачут по каменистой горе, как по земле…

      Вот за одним козленком очень уж норовистым я и полез. Было мне на ту пору лет одиннадцать. Лезу и слышу – мамка моя снизу кричит «Фимка, назад! Фимка, слезай!» И плачет, и руки заламывает. Я думаю – и с чего бы? Все же хорошо – ползу себе и ползу… А пока на мать оглядывался – козленка-то и проворонил – он меня обскакал и вниз, к своей мамке побежал… Мне сверху не видно было, а вот снизу и матери и остальным, прибежавшим на крики, видно – часть скалы, куда я полез – оползает, откололась и сейчас упадет вниз. А залез я высоко – вижу далеко… Подо мной – река, она у нас бурная, с порогами и водопадами, так вот с одной ее стороны мамка моя убивается и селяне, к ней подбежавшие, никак не решат – что же делать? За мной лезть никто не хочет… А с другой стороны реки бежит человек – вдоль берега бежит, по камням перескакивает, как козел горный, к моей скале приближается да на меня поглядывает… Засмотрелся я на него, да и не заметил, как все затрещало, и я вместе с куском скалы рухнул вниз – прямо в реку на пороги…

      Ушиб я тогда руку просто всмятку о подводные камни. Боль, вода, вокруг руки кровь облаком, дышать нечем… Испугался я тогда крепко – и до сих пор воды боюсь и плавать не могу… И вдруг чьи-то сильные теплые руки схватили меня и тянут наверх. Алексайос – а это был он – вытащил меня на поверхность и долго боролся с течением, зажав меня