Марина Цветаева. Моим стихам, написанным так рано…. Владимир Дядичев

бесстрашно и безоглядно устремляется навстречу неизведанному, навстречу жизни с ее безграничными возможностями. Принимая жизнь как дар Бога, Христа, поэт говорит об огромной, почти непомерной ценности этого дара: «Ты Сам мне подал – слишком много! / Я жажду сразу всех – дорог! / Всего хочу: с душой цыгана / Идти под песни на разбой, / За всех страдать… / И амазонкой мчаться в бой; / Гадать по звездам… / Вести детей вперед…» Героиня как бы стремится, мечтает реализоваться, состояться во всем разнообразии, множестве своих призваний. Как некий ответ на эту щедрость жизни, этого дара Бога, героине видится непременная потребность каждый новый день жизни наполнять новым действием, отличающим его, «отрицающим» (в философском смысле) от уже прошедшего: «Чтоб был легендой – день вчерашний, / Чтоб был безумьем – каждый день!» Этот мощный поток желаний и воли к сокрушению всех преград (слова о жажде «сразу всех дорог» отсылают к традиционному образу русских былин – богатыря на развилке дорог: «направо пойдешь… налево пойдешь…») соседствует с максималистским требованием к жизни – все или ничего! Отсюда, как плата за щедрость Бога, в стихотворении присутствует готовность героини к ранней смерти, которая представляется поэтически-романтической и даже героически-желанной: «О, дай мне умереть, покуда / Вся жизнь как книга для меня». И о том же – завершающие строки:

      Ты дал мне детство – лучше сказки

      И дай мне смерть – в семнадцать лет!

      Здесь, по-видимому, скрытая реминисценция к образу Наполеона: молодой артиллерийский поручик Бонапарт, будущий император Наполеон I, по свидетельствам современников, в дни своего семнадцатилетия мечтал о героической смерти в бою.

      Дважды, циклически – в начале и в конце стихотворения – автор заявляет о своей готовности, желании умереть «в семнадцать лет». Несмотря на это, перед нами – как бы расправление почувствованных поэтом молодых крыльев, обещание поэта жить и творить.

      Позднее, размышляя о поэтах и поэзии, Цветаева отмечала, что всякий лирик уже на раннем этапе творчества непременно являет себя в какой-нибудь строфе, «которая могла бы быть эпиграфом ко всему его творчеству, формулой всей его жизни». В этом смысле «Молитва» (1909) – первый своего рода литературный манифест Цветаевой.

      Завершается «Вечерний альбом» стихотворением «Еще молитва». Дата под стихотворением – «Москва, осень, 1910 г.» – свидетельствует о том, что написано оно незадолго до сдачи сборника в типографию. Видимо, создано стихотворение в сентябре – начале октября 1910 года, когда Марине исполнилось восемнадцать лет, а своим названием оно отсылает к предыдущей, «семнадцатилетней» «Молитве» 1909 года. Автор как бы подводит некоторые итоги (не во всем радостные) прошедшего года взросления, в них присутствует и мотив несбывшейся любви. В стихотворении сводятся воедино многие мотивы «Вечернего альбома». В том числе главный, связанный с тенями ушедших в мир иной (напомним, что третий, последний раздел сборника, куда входят и обе стихотворные «молитвы», называется – «Только тени»). Начинается стихотворение обращением к Богу:

      И