Комплекс Супермена. Андрей Арсланович Мансуров

стом руки:

      – Мать! Дай-ка мне, да побыстрей, первую универсальную. Кажется, я таки-подцепил какую-то зар-разу! Чувствую слабость, и… Озноб. Меня морозит. По-моему, температура уже под сорок.

      Мать не стала даже смотреть на отца так, как всегда делала, когда он возвращался с поля – одного, первого, взгляда издали ей, похоже, вполне хватило, чтобы понять, что с мужем что-то и правда не так. Она тут же метнулась в спальню, сразу вернувшись с белой коробкой экстренного меднабора. Огромный красный крест на её боку уже не казался Билли смешным фантиком. Нет: он кричал, звенел, выл в мозгу, словно тысяча беззвучных сирен, что всё плохо!

      И отцу угрожает жуткая опасность!

      Коробку мать даже не передала в руки. Не приближаясь к отцу она поставила её на пол, и толкнула движением ступни. Отец, нагнувшись, коробку затормозил обеими руками. Отщёлкнул клапаны, сорвал печать. Вынул красную ампулу с одноразовой иглой.

      Первую универсальную ввёл себе, закатав рукав повыше, и уже сидя на табурете, который мать подвинула ему – тоже по полу. Похоже, что вколоть тонкую иглу в тело отцу было всё равно больно: он прикрыл глаза, и закусил губы изнутри. Но когда Билл захотел подойти, отец приказал ближе чем на три шага не приближаться – «Мало ли! Вдруг эта штука передаётся через воздух!»

      Мать, сняв с другой полки коробку с набором первой помощи, сунула Биллу в рот зелёную капсулу с универсальной иммунитетной:

      – Ну-ка, быстро разжуй, и запей. Вон – хоть холодным чаем!

      После чего закрыла нос и рот Билли унимаской, тоже вынутой из коробки. Одела маску и себе, и быстро вышла снова в спальню, зажав в руке упаковку с одноразовым шприцем.

      Билл услышал, как завопила маленькая Ники: малышам капсулу иммунитетной вакцины в рот не дают, чтоб сразу эту горечь не выплюнули, а вместо этого делают укол в… Ну, то место, которым обычно сидят на табурете. Себе мать капсулу засунула уже после того, как вернулась в кухню.

      МакКейни старший, который сидел на табурете как-то совсем уж низко наклонившись вперёд, словно сверху его прижимал какой-то тяжкий груз, всё это время продолжал кусать губы, чуть раскачиваться, и тяжело дышать – словно опять таскал мешки с удобрениями. И сильно потел: крупные капли пота так и текли с его лба, капая на половицы из пластидуба, а отец даже не пробовал вытирать их платком, а только хмурил лоб, и словно в раздумье качал головой, всё время щупая себе пульс, и закрывая иногда глаза. Лицо отца, как понял, приглядевшись, Билли, стало не просто загорелым, а каким-то кирпично-красным. Неужели какая-нибудь тропическая лихорадка?! Но ведь они – не в тропиках!

      Когда мать снова вернулась из спальни, откуда продолжали доноситься возмущённые крики восьмимесячной малышки, отец сказал:

      – Выйду-ка я от греха подальше. И подожду в сарае, на лавке. А ты позвони в Администрацию. Пусть пришлют врача. Мне… Не полегчало.

      Мать только кивнула – понимала, что отец прав, и ему действительно лучше подождать там, снаружи дома, чтоб неизвестная зараза, которая, похоже, не на шутку подкосила двухсотфунтовое мускулистое тело, хотя бы не распространялась в доме.

      Коробочка коммуникатора впервые показалась Билли такой крошечной и несерьёзной: разве можно действительно ожидать реальной помощи от сорока грамм пластика и кремния? Но вот она зашипела в руке матери и ожила, сказав чужим усталым голосом:

      – Центральная диспетчерская, дежурный оператор Прикотко. Слушаю вас.

      – Здравствуйте, оператор Прикотко. Это Анна МакКейни, сектор Дэ сорок три. Только что мой муж вернулся с работы, пожаловался на слабость и лихорадку. Мы ввели первую универсальную, но это не помогло. Он сильно потеет, лицо покраснело, и он ощущает озноб, и жар. Сейчас он ушёл в сарай, чтобы не заразить нас, семью. Он… – мать запнулась, и Билли увидел, как она тоже кусает губы, – Когда доктор сможет прилететь?

      – Минуту, миссис МакКейни. Оставайтесь на связи, я запрошу ангар и доктора.

      Стало слышно, как в операторской защёлкали какие-то тумблеры, зазвучали голоса и механические шумы, прорезалось гнусное пипиканье зуммера. Ещё донесся прерывистый сигнал срочного вызова, и раздался даже вой гудка общей тревоги. Затем к микрофону подошёл явно кто-то из начальства, потому что голоса замолкли, как отрезанные бритвой:

      – Миссис МакКейни, на связи первый заместитель начальника колонии, капитан Дэвид Шторль. Пожалуйста, опишите как можно точнее симптомы и обстоятельства, при которых вашему мужу… То есть тот момент, когда, где, и как именно он заразился.

      – Как именно он заразился, он не говорил. И когда – тоже не знаю. А насчёт – где… Думаю, он, как и собирался с утра, делал прополку наших полей. На тракторе с культиватором. Поля у нас засеяны картофелем. Однолетним хлопчатником. И кукурузой. Возможно, он сам сможет рассказать об этом лучше. Но выглядел он, когда вернулся…

      Слушая, как мать подробно и вполне чётко, но так же, как отец хмурясь, и чуть раскачиваясь, описывает, как выглядел глава их семьи, и как она действовала, Билли сжимал кулачки и стучал костяшками пальцев по деревянным ножкам табурета – примета, чтоб всё было хорошо!

      Но