Ты так хотел, как я боялась. Интим. Безвиз. Ревю. Виолетта Лосева

села, стараясь натянуть юбку на колени – больше по привычке, чем от стеснения. Но юбка была очень короткой и узкой, и ее плотно сжатые колени все равно были выставлены напоказ. Оля прикрыла их блокнотом.

      – Я слушаю, Дмитрий Николаевич.

      – Я сейчас тебе продиктую письмо. Если успеешь – сегодня. Или завтра с утра.

      Строго выпрямившись, Оля приготовилась писать.

      – Какие же у тебя коленки аппетитные, – шеф жадно-плотоядно осматривал ее ноги.

      Оля улыбнулась.

      – Я пишу.

      – Да подожди. Ты знаешь, про нас с тобой уже такое говорят…

      – Кто говорит? Что?

      – Это не ты слухи распускаешь?

      – Да что вы, Дмитрий Николаевич!

      – А я думаю: уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.

      Шеф, видно, хотел козырнуть своим знанием цитат из Шекспира, но Оля этого не заметила.

      – Так что? Давай?

      – Да что вы говорите такое?!

      Оля вскочила. Блокнот упал на пол. Нагибаясь за ним, она уронила ручку. Шеф тоже поднялся и сделал шаг в ее сторону.

      – Я серьезно тебе говорю. Я целый день вот сюда смотрю, – он заглянул ей за вырез блузки, – Почему та не хочешь?

      Оля попятилась к двери.

      – У вас что-то не в порядке, Дмитрий Николаевич?

      – Мне, Олечка, ухаживать некогда. Говори время и место, где я буду тебя любить.

      Не понимая до конца, шутит он или говорит серьезно, Оля решила попытаться превратить все в шутку.

      – Время я, конечно, назвать могу. А вот место – это не мои проблемы…

      – Конечно, зайчик мой, – он приблизил к ней свои маленькие глазки, – но мне и здесь хорошо.

      Дмитрий Николаевич дотронулся до ее груди и начал расстегивать пуговицы на блузке.

      – Я не могу, – Оля вырвалась и торопливо начала застегиваться, – Вы с ума сошли.

      – Олечка, не надо, не порти все. Тебе работа нужна. Деньги нужны. Я могу тебе дать и то, и другое. Через месяц в Болгарию собираюсь. Будешь слушаться – возьму с собой. Не дури. Решай сама, как тебе быть. Если согласна, сто долларов к зарплате прибавляю уже сегодня.

      Оля остановилась. Перестала застегивать пуговицы. Деньги, конечно, были нужны.

      После того, как она рассталась с Олегом, который пробудил в ней спавшую до сих пор чувственность, у нее не было мужчин, но она хотела близости. Разумеется, не с этим откормленным боровом с дряблым пузом, что было заметно даже под рубашкой, а с другим – более подходящим по возрасту и более симпатичным. Но то, что шеф сказал про зарплату, приостановило ее желание хлопнуть дверью и уйти. Работа для Оли значила очень много.

      Работу секретарем найти было несложно, но все хотели иметь в одном лице и секретаря, и переводчика, и оператора ЭВМ, а Олю в техникуме учили только стучать на машинке, да подшивать бумаги. Обращаться с компьютером она только училась. И вот за эту работу он был готов платить ей столько, сколько получает референт со знанием иностранного языка.

      А кроме того… Все равно кто-то был