Феникс угоревший. Олег Никитин

истиной, не получая ни грамма нормальной пищи. Тут любой завоет, не только бедная птичка.

      – Теперь понятно, почему сюда не водят туристов, – пробормотала Аглая.

      – А еще у нее оранжевое металлическое оперение, человеческая голова, четыре крыла, ястребиные когти и павлиний хвост. Представляете, как трудно заставить ее показаться посторонним людям? Мне она так и поверила. Правда, я только один раз и попробовал ее позвать…

      – Ну-ну. – Похоже, Симург мало интересовала Букву как демонолога.

      Однако ничто не смогло бы помешать ей взглянуть на Иггдрасиль и, может быть, вкусить от него незримых и сладостных плодов чистого знания, ведь материальных «плодов» она уже благополучно отведала в таверне. Девушка решительно раздвинула ветви, и очутилась со своим Защитником на краю полянки, рядом с крупной будкой. Из будки на треск ветвей выглянула лоснящаяся, ленивая собака непонятной расцветки, широко зевнула и опустила голову на лапы, следя за гостями. Наверное, ее послеобеденный сон закончился.

      – У нас гости! – наперебой закричали три разновозрастных особы женского пола. Они сидели на плетеных креслицах вокруг водоема площадью в пять-шесть квадратных метров, в центре которого из каменной кадки, заполненной землей, и торчало Дерево Познания. Его нижние ветви, почти касавшиеся воды, были сплошь затянуты невообразимой мешаниной ниток. Отчасти она напоминала изделие исполинского паука, который сошел с ума и годами ползал тут, не понимая, что напрасно расходует материал, накручивая один виток за другим, перебираясь с ветки на ветку и тычась куда попало. – Даньша! Кого ты к нам привел?

      С дерева тотчас донеслись отвратительные звуки, к счастью недолгие, неохотно тявкнула собака, и Типун представил магистрессе троих хозяек парка.

      – Это воплощенное Будущее, – указал он на крайне пожилую гражданку в невыразительном платье, резко пахнущем чем-то лекарственным.

      Та жеманно приподнялась, скрипнув креслом, и махнула сморщенной ручкой. Второй она зачем-то держала клубок, конец которого терялся в паутине – причем никаких спиц у нее не имелось. Да и зачем бы они тут могли понадобиться?

      – Это Настоящее. – Типун подвел Аглаю к молодой женщине, одетой хоть и скромно, но прилично, в короткую юбку и блузку голубого цвета. Средняя норна держала две спицы, но к чему их можно было бы приладить, оставалось неясным.

      – Церберчик! – позвала Настоящее, и собака покосилась на нее одним глазом. – Мы с этой головой тезки, – пояснила женщина заинтересованной Букве. Симург где-то в кроне опять вскрикнула, и все скривились, будто съели по лимонной дольке, а Цербер прижал уши лапами.

      – Позвольте! – Аглая отняла у Проводника папку, раскрыла ее и спешно порылась в записях. – Это тот самый пес, который олицетворяет собой время? У него должно быть три головы, которые означают прошлое, настоящее и будущее! Голова из будущего пожирает все что ни попадя… И где же две недостающие головы?

      Она