Жуки Момбасы. Олег Николаевич Лузанов

посмотрим, какой он каратист. Иди сюда, – он поманил Ясира к себе левой рукой, а правую держал согнутой, как для удара.

      Ясир часто заморгал, как-то весь сжался, втянул голову в плечи, выставил перед собой ладони и очень активно головой делал знаки, что …нет, не нужно, ему и без проверки боевых умений хорошо.

      – Что ты там стал? Становись в стойку. Стойки знаешь? Кипа-дачи…– И Ёркин присел, широко расставив ноги, округлив грудь и потведя сжатые кулаки под свои ребра пальцами вверх.– Кипа-дачи. Становись.

      Африканец изобразил самую жалкую улыбку, согнулся в глубоком поклоне, почти до палубы, и уже оттуда, снизу забормотал:

      – О, сенсей, ноу. Ноу файт. Сенсей, ноу. (Учитель, не нужно боя. Учитель, не нужно)

      Михаилу стало жалко африканца:

      – Кеша, оставь ты его. Видишь, он боится.

      – Да? – Ёркин выпрямился и стал опять обычным поджарым казахом с хитрыми глазами. Он гордо взглянул на согнувшегося Ясира и хмыкнул:

      – Тренируйся.

      Ясир разогнулся и, глядя в спину удаляющегося моториста, полушепотом спросил Михаила:

      – Джапан?

      – Нет, – покачал головой Миша, – казах.

      – Казах? – удивился Ясир, – Японец.

      Михаил начал ему объяснять, что Казахстан и Япония – это разные страны и что между ними тысячи километров. Миша старался, показывал руками расстояния и направления, рисовал на палубной пыли карту мира, тыкал пальцем, убеждал…

      – Ну, понял? – Михаил показал на место, где стоял Ёркин. – Он – казах.

      Ясир внимательно слушал, кивал, несколько раз переспрашивал, а потом убежденно заявил:

      – Японец. Сенсей.

      Михаил махнул рукой:

      – Ладно, пусть будет японец, раз тебе так лучше.

      Ясир постоял, осмысливая, в какую ситуацию он только что попал. Он был задумчив, глядел куда-то вдаль, сквозь металл переборок и поджимал губы. Видимо, рассуждал, не уронил ли он лицо, как каратист, но потом, успокоился – всё же уступил великому бойцу, японцу, проиграть такому не зазорно. Немного успокоившись, Ясир сообщил, что посмотрит, как на его теплоходе обстановка и ушел.

      Через некоторое время на палубу опять вышел Ёркин. Он наступил ногой на напряженный шланг, взглядом окинул всю его длину и легонько понажимал всем весом, проверяя давление. Затем подошел к Михаилу:

      – Дай-ка телефон. Алло, Федот. Тут всё нормально. Нет, течи не видно. Какое сейчас давление? Ага. Ну, ладно. Я у трапа пока побуду, подышу.

      – Кеша, – спросил Михаил, – а откуда ты каратэ знаешь?

      Ёркин хитро улыбнулся:

      – Не знаю я никакого каратэ.

      – А что же ты тут изображал стойки всякие? Где научился?

      – Что ты пристал? В журнале картинку видел. Не помню в каком. Там как раз японец в такой позе сидел, а под фоткой написано «кипа-дачи». И как они умудряются так драться? Ни хрена не удобно, я ноги почти вывихнул.

      – Ну ты и жук, – засмеялся Михаил, – а негритёнок чуть в штаны из-за тебя не наделал…

      Жук 04

      Ёркин также рассмеялся, подмигнул и