Другие лошади (сборник). Александр Киров

ей договорить:

      – Верка, дуй за водкой… Значит, слушайте. Снилось мне, что я ночую в этом доме. И во сне вижу еще один сон. И в этом втором сне старик без… А, вы не в курсе. Хрен с ним. Старик безногий…

      Неожиданно Вера поймала себя на том, что не может больше говорить о Леньке.

      Тем временем Штейн продолжал:

      – И вот безногий говорит мне, что в подвале – клад. Потом я возвращаюсь в первый сон. Спускаюсь в подпол, землю рою. Раз – лопата обо что-то стукнула. Железный сундук. Я его открываю, а там…

      – Золото-брильянты! – хором выдохнули великан и Любка.

      – Деревянная чурка.

      – У-у… – разочарованно выдохнули супруги.

      – И вдруг – чурка открыла глаза…

      Посреди ночи у компании закончилась последняя свечка. Тогда-то, хлопнув еще по стакану, Штейн и Пузырев решили жечь костер прямо здесь, притащив из машины Пузыревых мангал. В ход пошли табуреты. Потом Пузырев, который нес больше Штейна хотя бы потому, что пить начал позже, вышел из дому и вскоре вернулся с огромной охапкой сушняка.

      – Сгорим же, – пискнула Верочка, но умолкла, получив от мужа увесистую плюху.

      – Не ссы, подруга, – подмигнула ей Любка. – Простудишься!

      А когда запалили костер, в голову не слишком честно́й компании пришла еще одна мысль.

      – Че сидим как на похоронах! – пьяно расхохотался Штейн.

      Правда, слово «сидим», он уже говорил как «сдм».

      После этого Штейн ринулся на улицу и включил в машине сабвуфер.

      – Танцы! – заорал Пузырев.

      – Стоп-стоп! – запротестовала Любка. – А она – не пьет!

      И Любка показала пальцем на Верочку так, словно обвиняла ее во всех смертных грехах человечества. Штейн, который пришел с улицы не с пустыми руками, сунул жене под нос открытую бутылку водки.

      – Пей, сука!

      Верочка посмотрела на мужа так, словно видела его в последний раз, потом взглянула на бутылку и неожиданно привычным каким-то движением запрокинула ее вверх, жадно распахнув губы навстречу огненной воде…

      – Танцы! – заорал Пузырев.

      – Я это где-то уже видел, – хихикнул Штейн и отправился в угол с явным намерением помочиться.

      – Стррриптиииз! – взвизгнула Любка и через голову стянула с себя потрескивающую от статического электричества олимпийку.

      Еще через минуту Пузырев стащил с себя штаны, при этом не устоял на ногах и завалился на бок, опалив от огня густые волосы на груди и чудом не опрокинув мангал. Наверное, для того чтобы спасти друга, Штейн помочился снова – на угли, которые выпали из мангала на пол.

      – Смотрите! – крикнула Верка.

      Правда, это звучало как «срите».

      А когда глаза Пузыревых устремились к ней (муж, стоя у костра, продолжал смотреть на свой орган, словно собрался вести с ним задушевную беседу), Верка, царственно расправив лопатки, без рук расстегнула лифчик.

      – Хопа! – взвизгнула Любка.

      – Какие они у тебя… – чрезвычайно тоненько произнес Пузырев и положил на немаленькую Веркину грудь свои ручищи.

      Любка