Другие лошади (сборник). Александр Киров

на ней от времени стерлась. Но какие-то буквы вполне можно было различить: «С…н…к…»

      – Давай пожрем, что ли, еще, пока этот придурок на речку бегает, – предложил Штейн жене, имея в виду Василия Иваныча. – Кормить его каждый раз…

      Верочка кивнула и пошла на улицу: за продуктами и за Ленькой. По пути она обвела бдительным оком окрестности в поисках Василия Иваныча, которого Штейны из «подростка» прочно переименовали в «придурка», но не увидела никого. Ленька тоже нашелся не сразу. Искусанный комарами, он примчался откуда-то, держа в руках табличку.

      – Где был? – хмуро поинтересовалась мать, вытаскивая из «Джипа» термос, более напоминающий ведро.

      – Гулял. Смотри че нашел…

      Мать отмахнулась.

      Однако отец оказался более внимателен к находке.

      – С…н…к… – ни фига не видно. Слушай, у меня же лупа в машине лежит. Мощная! Специально взял.

      – Сначала ужин, – веско произнесла Верочка.

      – Я чего… Я ничего… Ваське меньше достанется.

      Но Васька во время ужина так и не появился.

      Чай с бутербродами рубали в полном молчании. Штейну не терпелось лучше рассмотреть табличку, найденную сыном. Ленька поддерживал отца. Верочка думала, как ей все это осточертело.

      – Все. Спасибо! – возвестил Штейн и ринулся на улицу.

      Ленька помчался следом.

      – Лупа… – Штейн хотел что-то добавить, но оглянулся на сына и крякнул. – Вот же она! Давай… Погоди… Свет включу…

      Ленька наклонился к табличке и задышал отцу в ухо.

      – Че-то проглядывается… Соты… Не… Сото…

      Верочка, подошедшая к машине, чтобы сложить в багаж пакеты, тоже наклонилась над артефактом, но тут же отпрянула…

      – Ты чего? – хором вскрикнули отец и сын.

      – Сотонинска, – выдохнула Верочка и вдруг заплакала.

      – Ну урррод! – завопил Штейн и сжал кулаки. – Ну задам я ему… Философская… Филосовская… Куда завез…

      – А она Философская и есть, – раздался за спиной у Штейнов виноватый голосок, отчего все трое подпрыгнули и завопили: – Ой!.. Прощенья просим. Тихой сапой подошел. Аки тать в нощи.

      – Да какая же она… Философская, – потеряв терпение, вскричал Штейн и схватил Василия Иваныча за грудки.

      – Пусти-ка, дядя. Я маленькой, да хваткой, – неожиданно разозлился любитель старины.

      Верочка, почуяв неладное, встряла между ними.

      Ленька топтался в стороне.

      – Понимать надо! – успокаиваясь, взвизгнул Василий Иваныч. – У любой деревни два имени. Одно как прозвище, другомя – в доку́ментах.

      – Так Философская же в документах. Сам говорил! – опять вскинулся Штейн.

      – Табличку спутали. Хотели переделать, да рукой махнули. Местные знают. Пришлым наплевать. А ты драться, дядя!

      Верочка успокоительно положила руку вожатому на плечо:

      – Пошли, покормлю, дядь Вась.

      – А что? Покормлю – это дело. Да и на Мертвую Голову!

      – Нет! – отрезала Верочка. – И Леньку