У судьбы две руки. Наталья Калинина

нравится рисковать – бог с ним. Но она не готова обменять свою жизнь на возможность съесть хачапури.

      А Герман уже вовсю смеялся и болтал с грузным невысоким мужчиной с пышными усами и лысой, будто коленка, головой. Поверх одежды на том был повязан темный фартук с масляными пятнами, и Алина сделала вывод, что перед ней или сам хозяин «ресторана», или повар. А может, и тот и другой. Герман, посмеиваясь, что-то рассказывал, и его собеседник, косясь на Алину, закатывался здоровым басовитым хохотом. К своему негодованию, Алина поняла, что смеются они над нею – над тем, как она перебиралась через мост, и покраснела. Если бы не этот чертов мост (кстати, Герман успел упомянуть, что мост так и называется – Чертов. Видимо, не одна Алина чертыхалась на нем), то она бы развернулась и ушла. Но страх пересилил гордость, и Алине ничего не оставалось, как сверлить ненавидящим взглядом своего спутника и ждать, когда отхохочется мужчина в фартуке.

      – Ай, девочка моя! Садись сюда, моя хорошая, – засуетился тот, вытирая руки о передник. – Сейчас Давид принесет тебе покушать. Я сегодня угощаю, Гера, хачапури. Дорогой ты мне гость. И девушка твоя хороша. Настоящая красавица! Береги ее и приводи еще. Хачапури, конечно? И форель! Только выловили. Веришь? Пойдем, покажу. Нет, лучше садись напротив своей девушки, а Давид принесет вам покушать. Моя Гала уже готовит. Как услышала, что вы идете, так и встала к плите. Слышишь, как шипит масло?

      Непрерывно болтая и сопровождая свою речь темпераментной жестикуляцией, Давид усадил дорогих, как он заявил, гостей за один из столов рядом с деревянным домиком, из окошка которого доносились пробуждающие аппетит ароматы. Не успела Алина и глазом моргнуть, как на столе появилась бумажная скатерть, а на ней – столовые приборы.

      – Домашнее вино. Самое лучшее! – Давид уже разливал по двум стаканам гранатового цвета жидкость.

      – Я за рулем, Давид, – отказался Герман, чем вызвал у мужчины шумное негодование.

      – Ай, мое вино не пьяное, Гера! Что ты такое говоришь! Разве я тебе враг – поить пьяным вином? Это же чистый нектар, попробуй! Хотя бы попробуй!

      Герман, к ужасу Алины, поднес стакан к губам и сделал хороший глоток, а затем зажмурился от удовольствия.

      – Вот! Говорю же, нектар! И ты, девочка, пей! Пей немедленно. И до дна!

      Она хотела вежливо отказаться и тем самым вызвать обиду хозяина ресторана, но, поймав насмешливый взгляд Германа, успевшего «просчитать» ее реакцию, схватила стакан и махнула половину.

      – Ай, хорошо! Умница! Ну как, нектар, да?

      Алина кивнула – нектар, нектар. Вино и правда оказалось сладким, ароматным и мягким. Она снова поднесла стакан к губам.

      – Осторожно, вино обманчивое, – шепнул ей Герман, когда Давид отошел на зов женского голоса из домика. – Пьется легко, голову оставляет ясной, но ноги потом заплетаются. А нам еще, как вы помните, через мост обратно идти. Впрочем, если вино придаст вам храбрости, то вперед!

      Алина только сверкнула на него глазами, но глоточек сделала уже осторожный.

      А потом принесли угощение, и она забыла о своей неприязни к мужчине и пережитом страхе, потому