Зажечь огонь. Светлана Николаевна Бардина

рядом кого-нибудь из посетителей.

      Оля в ожидании маминого пробуждения, как правило, обрабатывала фотографии или рисовала. Маргарите доставляло удовольствие, незаметно приоткрыв глаза, наблюдать, как дочь старательно водит карандашом по бумаге или уткнувшись в ноутбук, совершенствует навыки фотохудожника. Девушка обещала стать красавицей, как только чуть повзрослеет. Налет ребячества еще ощущался и в манере поведения, и в стиле одежды, а вот ее работы были пронизаны глубинным смыслом, и выглядели более мудро, чем их автор.

      Нередко возле постели оказывался Игорь Владимирович, с самого начала задавший иронично-дружеский тон общению. Первое, что услышала Маргарита, после того, как пришла в себя после повторного наркоза, было радостно-насмешливое:

      – Ну и фортель вы выкинули, милочка!

      Еще не совсем понимая, о чем идет речь, она осторожно ответила: – Не мне вас учить, что женщина – по натуре своей – существо непредсказуемое.

      Доктор широко улыбнулся: – Я бы предпочел более спокойные отношения.

      – Предлагаю дружбу! – С комичной торжественностью объявила Маргарита, справедливо полагая, что по-мальчишески задорная улыбка хирурга после операции свидетельствует исключительно об удачном исходе дела.

      Собеседник притворно обиделся: – Вы хотите сразу поставить меня в рамки?

      – Пытаюсь уберечь от волнений.

      – Немного волнения мне не повредит, так что я оставлю себе простор для деятельности.

      Безмерно благодарная доктору за спасение, Маргарита была покорена и его профессионализмом, и человеческими качествами: он буквально заряжал оптимизмом, приводящим организм в порядок, почище всяких лекарств. Видеть его в своей палате всегда доставляло удовольствие. Чего нельзя было сказать о третьем, самом частом посетителе.

      Макс навещал ее с завидной регулярностью, и непременно – с полными руками. Он таскал букеты охапками, фрукты – килограммами, соки – литрами. Доставал дорогие лекарства, приносил фильмы и книги, избавляя от скуки. С одной стороны Маргарите льстило внимание молодого человека, и в редкие минуты одиночества она с восторгом разглядывала роскошные цветы, вдыхая их аромат, и улыбка искреннего удовольствия оживляла побледневшее от большой потери крови лицо. С другой стороны, как банковский работник со стажем, она хорошо понимала, что за все в этой жизни приходится платить, а потому настороженно встречала очередные вложения Максима в свое настроение и самочувствие. Ее задолженность перед добровольным кредитором росла день ото дня, и тяготила, как лишний, неоправданно дорогой, а точнее сказать – навязанный против воли сервис. Проблема выбора линии поведения в отношении Максима, отброшенная перед операцией за ненадобностью, вновь встала перед Маргаритой. Он не был близким родственником, чью трогательную заботу можно было воспринимать как должное, чтобы впоследствии отдать этот долг с лихвой, окружив его собственной заботой. Он не был преданным другом, на чью поддержку принято рассчитывать. Он не был любимым мужчиной, одно присутствие которого наполняет уверенностью, что только так и может