Хроники майора Корсакова. Том 4. Книга первая. Илья Деревянко

Ерохин тоже хочет поучаствовать. А ты, я вижу, ожил?

      – Открытие через час! – Я порывисто вскочил. – Не дай бог опоздаем!!!

      – Верно, рассиживаться нельзя, – согласился полковник, поднимаясь на ноги. – Пошли гримироваться…

      В гримерной мы застали Виталия Федоровича. Он сидел в кресле, похожем на зубоврачебное, а над лицом полковника трудился специалист в белом халате. Двое его коллег, потирая руки, тут же устремились к нам, и спустя минуту мы с Васильичем уже подвергались аналогичной обработке.

      – Вы знаете ПОД КОГО? – только и спросил Логачев.

      – Знаем. Борис Иванович предупредил, – ответил один из гримеров и почему-то хихикнул.

      Причину его веселья я понял по окончании процедуры, когда посмотрел в зеркало и отпрянул в шоке.

      Стараниями конторских умельцев я, чистокровный русак с ярко выраженной арийской внешностью, трансформировался в подозрительную смуглокожую личность непонятной национальности. А моим товарищам повезло еще меньше. Логачева состарили лет на двадцать и украсили пегой неряшливой бородищей, сделав удивительно похожим на осовевшую от пьянства «творческую личность» из поколения «шестидесятников». А из Ерохина вылепили натурального раввина: с пейсами, горбатым носищем и в традиционной для них одежде, густо посыпанной перхотью.

      – Раввин… раввин-то зачем?! – едва мы покинули гримерку, задыхаясь от смеха, спросил я.

      – Для внесения растерянности и неразберихи в стан противника, – спокойно пояснил Виталий Федорович. – Масонская пресса, вот увидишь, попросту потеряет дар речи. А в патриотические круги будет потихоньку передано: «Бесовские отродья передрались между собой и по пьяни спалили дом».

      – Хорошая идея, – подумав, одобрил я. – Дай Бог, чтобы получилось!

      – Не волнуйся, – фыркнул Петр Васильевич. – Дело-то, в сущности, плевое…

* * *

      Чертова выставка расположилась в отдельном, недавно отреставрированном особнячке на улице Болотная, спрятавшемся за высоким решетчатым забором, на особицу от жилых домов. Он был выстроен в начале двадцатого века одним богатым масоном, и вплоть до революции там устраивали «творческие вечера» (читай – разнузданные оргии) тогдашние модернисты. (В те времена их называли декадентами, футуристами и т. д.) Правда, не художники, а литераторы вроде известного сатаниста Валерия Брюсова. После октября семнадцатого года особняк сменил множество хозяев, а в конце девяностых его приобрел фонд Глюкозова, и все вернулось на круги своя. В тех же комнатах, где Брюсов со товарищи возносили хвалы дьяволу, обосновались их духовные наследники. И в том, что богомерзкая мазня презентовалась именно здесь, виделось нечто символическое, эдакая «связь времен»…

      К месту предстоящей акции мы прибыли на белом лимузине с водителем. Выставка открылась минут пятнадцать назад. В окрестностях уже толпилась стая разномастных иномарок. Повсюду шныряли охранники фонда, с кобурами под мышками. За ближайшим