Хроники майора Корсакова. Том 3. Книга вторая. Илья Деревянко

кряхтел и в конце концов подверг вашего покорного слугу обещанному наказанию, заключающемуся в спарринге с ним самим. Я дрался отчаянно, жестко, мечтая порвать на части своего мучителя, но… спустя полторы минуты уже лежал на полу и до крови кусал губы от дикой боли в локтевом суставе.

      – Молодец! – повременив немного и отпустив мою руку, похвалил запыхавшийся Логачев. – Давненько не встречал такого противника. А боль ты терпишь просто великолепно! Тем не менее наказывать буду и впредь. Тренировочный процесс надо форсировать!

      – Нарваться не боишься? – массируя ноющий сустав, проворчал я.

      – Нет, – усмехнулся Васильич. – Со мной тебе вовек не справиться! Слишком разные уровни. Разве что лет через десять…

      Инструктор ошибся. Ближе к концу месяца, в процессе восьмого по счету (и последнего) наказания, я исхитрился отправить седовласого богатыря в тяжелый нокдаун, обозначил смертельное добивание, помог Васильичу подняться и, когда он полностью очухался, выслушал очередное поучение с изрядной долей самокритики: «Никогда не считай противника слабее себя, пока не убедишься в отсутствии у него пульса. Прописная истина! Я, старый дурень, о ней забыл, впал в гордыню и… поплатился соответственно. Смотри, парень, чтобы с тобой никогда такого не произошло!» Однако я отвлекся. Итак, дни шли за днями, пот лился градом, мышцы ломило от усталости, и постепенно манекен перестал обзываться и хохотать. Все чаще и чаще (а затем постоянно) он начал рапортовать после моих ударов: «инсульт», «через пять минут разрыв сердца», «через пять часов – кровоизлияние в мозг», «через шесть часов приступ астматического удушья со смертельным исходом», «через три с половиной часа – мгновенная закупорка кровеносных сосудов»…

      Тогда тренажер одели в костюм, и я стал наносить удары, уже не видя точек перед глазами. А когда и здесь добился положительных результатов – выключили свет.

      Разумеется, «отсроченная смерть» и «развлечения с машинками» сопровождались изучением целого ряда других дисциплин, рассказывать о которых слишком долго. Поэтому я кратко остановлюсь только на психологическом воздействии или «ПВ», как называл его Логачев. Обучение «ПВ» производилось по ночам в «полевых условиях». Против людей – в темных подземных переходах, где любило собираться всяческое отребье, и в некоторых других местах, пользующихся дурной репутацией. А против животных (в нашем случае – бродячих собак) – на пустырях и свалках. И тех и других подопытных нужно было взглядом принудить к покорности или обратить в паническое бегство. На худой конец (это с людьми) двумя-тремя словами. Означенная наука далась мне без особого труда. Вероятно, помогла предыдущая практика. Опять же оговорюсь – тут отсутствовала какая-либо мистика. Просто более сильная воля ломала более слабую. Плюс – хорошее знание психологии (и людской, и животной). Конечно, существовала специальная методика усиления волевых качеств до нужных кондиций, но раскрывать ее я не имею права. Васильич взял подписку о неразглашении. «Не дай Бог, враги пронюхают!»