Сафари на черепашку. Дарья Донцова

через речку, – бормотала Арапова, безжалостно направляя роскошный джип в раскисшую грязь.

      – Не застрянем? – озаботился я.

      Но Марина не услышала вопроса, она была целиком поглощена дорогой.

      – Чуть вперед, до брошенной деревни, вот развалины церкви… кладбище… А! Вот он!

      – Кто? – напрягся я.

      Марина ткнула пальцем вперед.

      – Щит с надписью «Берегите лес», видишь?

      Я взглянул на транспарант, в левом его углу красуется намалеванная хулиганами рожица, в правом – сверкает площадное слово.

      – Надо же, подобные щиты еще украшают Подмосковье! Думал, они исчезли давным-давно. Интересно, кто их устанавливает?

      Арапова вытащила мобильный, и тот, словно по заказу, мигом затрезвонил.

      – Слушаю! – крикнула Марина. – Ага, поняла. Он согласился, мы идем вместе. Ясно! – Потом она повернулась ко мне: – Пошли.

      – Куда?

      – По тропинке, которая ведет от щита в лес.

      – Пешком?

      – Да.

      – А машина?

      – Здесь оставим.

      – Бросим в лесу?

      – Да.

      – Джип стоимостью в семьдесят тысяч долларов?

      – За него было уплачено сто тысяч гринов, – уточнила Марина, – вылезай, хватит гундеть.

      Я выбрался наружу и поежился: хоть и апрель, а холодно, за городом вообще морозно.

      Я урбанист, прогулки по лесу не любил никогда, даже в молодости. Один раз, правда, в студенческие годы поддался на уговоры и отправился с одногруппниками в поход. Поверьте, ничего ужасней в своей жизни я с тех пор не испытывал и даже сейчас пребываю в глубочайшем недоумении: ну кому приятно тащить на спине пудовый рюкзак, есть грязную, полусырую картошку и спать в продуваемой насквозь палатке, отмахиваясь от громадных комаров? Если это и есть романтика, то тогда я начисто лишен сего чувства.

      Марина бодро шагала впереди, казалось, она не испытывает холода и страха, мне же было некомфортно физически и тем более морально.

      В темноте блеснул луч фонарика, мы замерли. Из леса вышла фигура, с ног до головы укутанная в черное. Лицо существа непонятной половой принадлежности скрывал черный вязаный шлем.

      Луч фонарика дрогнул, потом указал на автомобиль, старые, раздолбанные «Жигули», вроде бы темно-синего цвета.

      – Нам велят сесть туда, – нервно пояснила Марина.

      Не успел я вымолвить слова, как Арапова распахнула дверцу и юркнула в салон. Луч фонарика ударил мне в глаза, потом переместился на авто. Я покорно последовал за Мариной.

      Стекла колымаги были тонированы, за рулем восседала еще одна замотанная в тряпки фигура, но я сообразил, что водитель мужчина, потому что руки, державшие баранку, хоть и были затянуты в перчатки, оказались большими, широкими, совершенно не женскими.

      В машину ворвался холодный воздух, я вздрогнул, сидевшая около меня Марина тоже, на переднее сиденье плюхнулось то самое существо с фонариком, что встретило нас, оно по-прежнему не произносило ни слова, но шофер поехал вперед. Загремел плохой амортизатор, «Жигули» затряслись. Марина схватила меня за руку, ее горячие пальцы вонзились в мою ладонь.