Тропа снов. Андрей Плотник

варево в дымящемся черном котле. Ее седые волосы походили на клочья свалявшегося сухого мха. Периодически к старухе подбегали ее юные соратницы, и с задорным смехом мочились прямо в котел. Варево бурлило, извергая клубы обжигающего пара. Потом я увидел, как старая ведьма извлекает из мешка маленькое бледное тельце новорожденного, и начинает потрошить его кривым ножом, отправляя внутренности в котел. Голова младенца дергается, по сухим старушечьим рукам стекают тонкие струйки крови. Я хочу закричать, но во сне у меня нет рта. У меня вообще нет тела, я – дух, витающий над лесом, чей покой потревожили удары бубна и похотливые девичьи вопли.

      Затем в центр поляны выводят черного козла. Ведьмы прекращают свою исступленную пляску, окружают животное. По очереди становятся на колени и жадно облизывают козлиный зад, задрав животному хвост. Слышится смех, стоны, бурлит адское варево в котле… Когда завершается обряд осквернения, одна из ведьм берет в руки топор и отрубает козлу голову. Алый фонтан крови взмывает в воздух, кровавые капли сбегают по гримасничающим лицам и грудям с набухшими сосками. Та, что держала в руках топор, отбрасывает орудие убийства в сторону, и воздевает голову козла над собой.

      Черный силуэт козлиной головы контрастно выделяется на фоне языков пламени. Мертвые глаза животного вспыхивают демоническим огнем, пасть раскрывается, вываливая наружу распухший синий язык…

      Как я уже говорил, после пробуждения проклятый сон еще долго не шел у меня из памяти. Осталось какое-то мерзкое послевкусие, ощущение сопричастности к чему-то невообразимо отвратительному – словно грязь, налипшая изнутри на стенки черепа. Я не мог сомкнуть глаз до самого утра, и лишь когда первые лучи солнца проникли в комнату сквозь занавешенное окно, удалось забыться сном еще на несколько часов.

      На следующий день я вновь отправился на могилу Клары. Дневной свет сдернул с некрополя покров таинственности, разогнал густые зловещие тени. Блуждать на этот раз не пришлось, ноги сами несли меня вперед. Могила сестры за ночь никак не изменилась, и я положил еще один букет лилий рядом с первым.

      Так продолжалось на протяжении пяти дней. Единственным событием, омрачившим мои каждодневные прогулки, послужила новая встреча с женщиной в черном. Это произошло в воскресенье, во время третьего посещения кладбища. На этот раз она меня не заметила. Я спрятался за старым замшелым склепом и следил, как она неспешно уходит прочь по гравийной дорожке между плотными рядами могил. Сердце мое превратилось в кусок льда, волны дрожи вольно гуляли по телу. Я боялся этой женщины, кем бы она ни была, боялся, сам не понимая, в чем кроется причина страха. Глядя на нее, я испытывал такие чувства, будто смотрю на огромного ядовитого паука. Я был счастлив, когда она исчезла вдали.

      Пять дней пролетели незаметно, словно чувство времени меня покинуло. Был конец августа, стояли светлые солнечные