Человек с топором. Юрий Никитин

ведь ангел. Но когда начинаешь вот так этими несчастными глазами, я уже чуйствую, чем это кончится.

      Олег с силой потер лицо ладонями, виновато улыбнулся, привычка, заговорил просяще, с нотками попрошайки под окнами:

      – Мрак… дело в том, что ты это можешь… даже лучше, чем я.

      Мрак посмотрел на него сочувствующе, постучал костяшками пальцев по столу.

      – Лучше сплюнь, – посоветовал Олег.

      – Это я спрашиваю, – объяснил Мрак. – У тебя как с головой? Твердая? Я имею в виду, литая? Без пустот, как у Таргитая?

      – Мрак, ты ведь недавно перекидывался волком!.. А я вот уже и забыл, когда я птицей… В нас это есть, мы это можем, но только раньше в силу своей дремучести могли разве что в волков, все племя невров – оборотни!.. А я всегда был уродом, в волка не мог, зато в ту страшную уродливую птицу, помнишь…

      Мрак подумал, кивнул.

      – Помню, – сказал он с удовольствием. – Как ты тогда зайца прибил!.. Не помню, кто кого в битве при Гавгамелах поверг, а вот зайца до сих пор помню. Жирный был, молодой. Крупный. Вчетвером одним наелись, это ж чудо… Так ты говоришь, что мы всегда могли?..

      – В пределах, – сказал Олег. – В пределах.

      – Ага, – сказал Мрак со злым удовлетворением, – вот начинается это сволочное… пределы, значит. А в каких пределах?

      – В пределах своего понимания, дубина. Мы в Лесу, кроме деревьев да разного зверья, ничего не зрели. Деревья – для жилья да в костры, звери – дичь. Единственные, кто больше нас зверя бил и резал – это волки. Вот за ними нам было не угнаться. То ли из зависти, то ли от восхищения, но научились перекидываться волками. А что еще оставалось? Не в оленей же!

      – А почему ты в это пернатое с рыбьей чешуей на спине мог, а остальные нет?

      – Мрак, а каких птиц мы в Лесу видели? Синичек, дятлов, сорок да ворон?.. Зато когда вышли из Леса, узрели не только огромных птиц, но даже драконов! Разных. Вот тогда я и понял… ладно, во мне что-то поняло, что можно и в такое, с крыльями. Вообще-то, Мрак, я думаю, все люди это могут… Все!

      – Да? – спросил Мрак саркастически. – Но почему научились только мы?

      – Мрак… Ты же знаешь, что все люди разные. У одних есть музыкальный слух, у других, как вон у тебя, медведь уши оттоптал… да еще и по морде походил, есть народы, вроде кубачинцев, где все сплошь – чеканщики по серебру, есть народы – весельчаки, есть народы, из которых слова клещами не вытянешь, а есть и болтуны… Мы, невры, оказались чуть чувствительнее вот в этом…

      – Оборотничестве?

      – Пусть так, – ответил Олег сердито, – хотя я подобрал бы другой термин, если бы от безделья дурью маялся, как вон ты. Но сейчас объясняю тебе, чурбану, что ты можешь перевоплощаться еще проще, чем я!.. Для меня это всегда страх, усилие, сердце выпрыгивает… Я пришел к этому путем долгих размышлений, усилий, а ты в любой момент можешь хоть в волка, хоть в человека!

      Мрак покачал головой.

      – Но это в родного волка, а не в… Бр-р!.. Но с другой стороны, вот так рельсы гнуть, гм… Завидно. Чтоб ты рельсы гнул, а я нет?.. Так что, говоришь, надо делать?

      Олег запнулся, сказал с усилием:

      – Самое страшное… Для меня, по крайней