Эротоманка. Все о любви. Ноэми Норд

le>

      В дешевом борделе

      «В дешевом борделе, где запах румяных старух…»

      В дешевом борделе, где запах румяных старух,

      где звонкие чибисы пучат глаза сквозь решетки,

      там воздух закашленный духом прогнившим протух,

      и талии томные ждут восхитительной плетки.

      Кальян, как змею, приласкала хозяйки рука,

      Соль дыма напомнил звенящие дали,

      где в узкой ладье умещалось солдат пол полка,

      и сквозь пеньюар телеса до костей полыхали.

      В дешевом борделе фонтаны бордо и шампань

      забрызгали стены, шиньоны, подолы.

      – Входи, морячок! Не грусти! Щедрым спонсором стань.

      Здесь ждут тебя ласки и Китти, и Мэри и Олы.

      К шлюхам!

      Салаги!

      Вам женщин сегодня не хватит.

      Всем кубриком к шлюхам спешим!

      Нас ждут папуаски, венгерки, славянки

      и томных кальянов дым.

      Вперед, кавалеры, дерзайте, хватайте

      за талии пламенных шлюх,

      в подушки безжалостно рожей бросайте —

      пусть вьется над палубой пух.

      О, море лихое!

      О, пенные песни!

      О, качка матрасов и волн!

      Полгода вне дома, хоть лопни, хоть тресни!

      Лишь кончишь – и заново полн.

      В струях серпантина

      Четыре нюарные дамы

      подолы не в силах сдержать:

      кружатся под барабаны

      бутыли, столы и кровать.

      Тот – полон, тот – лыс, тот – зануда,

      но с каждым приятна кадриль,

      Не важно, что бьется посуда —

      фонтан извергает бутыль.

      Лишь хохот – во влагу бокала

      окрасятся краешки губ,

      текучие ноты вокала

      по юбкам огнем пробегут.

      Сегодня очкастую целку

      все пятеро выклюют в зад,

      коза некрасивая завтра

      прикинет безумный наряд,

      затопчет дремучие линзы.

      Как скучно глазеть в окно,

      занудой прослыть, ботаничкой,

      под тридцать смешно и грешно!

      А Китти! Кудрявая Китти!

      Умеет себя подать!

      Так гвоздиком режет по нервам

      стеклянным, что слез не сдержать.

      Все продано – аж до ребер

      последний бутончик завял,

      мадеры бокал последний

      зачахнет среди одеял.

      И – в сон, в дурь затыканой гари,

      среди серпантинных змей,

      оплетших бордельный виварий

      восторгом заезжих друзей.

      «Черт – бери! Бес – в ребро! Дьявол – пой!..»

      Черт – бери! Бес – в ребро! Дьявол – пой!

      Мать – ядрена – матрена – за мной!

      Закрути – загуди – забодай вас комар!

      заряди золотой портсигар!

      Друг, крупье, погоди, оглянись!

      Знай, что злато – засохшая слизь

      из руки подлеца, из руки мертвеца,

      из больных и замученных слез.

      Черт – бери! Бес – в ребро! Дьявол – в пах!

      Разве это – пальба – тарарах!

      Мать – ядрена – матрена лежит,

      а крупье то ли шит, то ли крыт.

      Черт – дери! Дьявол, пей! Снова пас!

      Кому – в рот, кому – в дых – кому – в глаз!

      Мать ядрена – матрена – прощай!

      Забодай вас комар,

      забодай вас комар,

      забодай вас комар,

      забодай!

      «Захожу в кафе гладиаторов …»

      Захожу в кафе гладиаторов —

      О-о-о! – море страстей,

      адреналин экватора —

      под хвостами русалок – блядей.

      Лезвием гордой секиры —

      секи яйца недруга с плеч,

      над морем хмельной химеры

      не пора ли возлеч?

      Не пора ли  под обод спальни,

      зазубривать страсти черед,

      утешение – ты нереален,

      и сперма напрасно прет.

      Факи ваши, ухмылки  не вышки,

      прямо в лоб – не расстрел,

      обожаю в такие минуты

      роковой беспредел,

      чтоб