Серебряная ведьма. Пола Брекстон

стоит неподвижно, сконцентрировавшись на конкретных вещах: месте, моменте и отчетливо представляемом желании. И вдруг, словно повернув в замке ключ, щелкнув переключателем и замкнув электрическую цепь, Тильда понимает – получилось! Она так ошеломлена этим внезапным, но точным знанием, что у нее вырывается отрывистый смех. Дайвер смотрит на нее – он озадачен. Тильда прощается взмахом руки и поворачивается, чтобы бежать дальше. Он кричит ей вслед:

      – Ну что, увидимся на том берегу?

      Но она качает головой и бросает через плечо:

      – Только если вы намерены отправиться туда вплавь.

      Она бежит по идущей вдоль берега тропинке, и звук ее шагов сопровождается звуками незаводящегося мотора. Дайвер пытается неоднократно запустить его, но терпит неудачу.

      Тильда знала: у него ничего не выйдет. Только добравшись до ступенек перехода через живую изгородь, ведущего к узкой дороге, и отбежав на достаточное расстояние от лодки, Тильда мысленно отпускает образ неработающего лодочного мотора. Она освобождает его от своей хватки, избавляет от своего влияния. Следует небольшая пауза, потом становится слышно, как молодой человек дергает заводной трос, и Тильда позволяет себе улыбнуться, слыша, как мотор наконец оживает.

Сирен

      Я жду, когда солнце окажется в зените, потом беру корзинку и направляюсь в лес на южном берегу озера. Сегодня сухо, день выдался теплым для этой поры года. Другие люди, несомненно, радуются ярким солнечным лучам, но для меня это настоящее испытание. Я одета в плащ с капюшоном, дающим глазам, чувствительным к резкому свету, хотя бы какую-то тень. Я иду по заливным лугам, и чем дальше отхожу, тем тише становятся звуки, доносящиеся с искусственного острова. С каждым шагом детский смех, стук кузнечного молота, крики пастуха, сзывающего коров, замирают, сменяясь менее назойливыми звуками рощи. За деревьями в государстве заботливо следят. Ни одно из них нельзя срубить без дозволения принца, так что для постройки домов всегда есть толстые бревна, для изготовления луков – тонкие ясени, и дрова, чтобы холодными ночами людям на острове и в прибрежной деревне было тепло.

      На ветвях осталось совсем мало листьев, но освещение все равно меняется, когда я перехожу с пастбища под сень высоких деревьев. Солнечные лучи рассеиваются здесь достаточно, чтобы я могла опустить капюшон. Но я по-прежнему чувствую солнечное тепло на лице и решаю: вернувшись домой, приготовлю мазь из ромашки и меда, предохраняющую кожу от появления волдырей. Земля в роще все еще покрыта густым переплетением растений: сныть, ежевика, плющ, остатки иван-чая – все они напирают друг на друга в борьбе за лучшее место. Над моей головой птицы вовсю пользуются преимуществами хорошей погоды. На дубовом суку сидят три ленивых вороны – расправили крылья, чтобы тепло проникало в их плоть сквозь блестящие черные перья. На кусте остролиста упитанный самец малиновки, полный осознанием собственной важности, распевает, предъявляя претензию на свою территорию и отваживая всех соперников. На высоте моих коленей пролетает самка черного дрозда – вопреки